Помнишь?..

– Что случилось? Что-то с дедушкой? Том схватил ее за руки.

– Нет, это не дедушка. С ним все в порядке. Но у нас, возможно, начинается эпидемия.

– Эпидемия? Что...

– Инфлюэнцы. Мы закрываем школу. Мы считаем, что всем лучше не появляться в городе, пока она не закончится.

– А как же ты и дедушка? Вы приедете и поживете у нас?

Том покачал головой.

– Я буду помогать доктору. С дедушкой все будет в порядке. Он говорит, что предпочитает остаться в своем доме. Я прослежу, чтобы он сидел дома и держался подальше от больных.

– Но я должна быть там.

– Нет. Доктор велел тебе оставаться здесь, на ферме. Мы не хотим, чтобы и ты заболела.

– Но...

Брат сжал ей руки.

– Не спорь, Сара. Делай, как велит доктор. Я обязательно позабочусь, чтобы с дедушкой ничего не случилось.

Сара попыталась справиться с испугом и успокоиться.

– Ведь ты пришлешь за мной, если я понадоблюсь?

– Да, конечно.

Она шумно вздохнула.

– Ладно. Не буду с тобой спорить. Она обошла его и встала перед дверью.

– Давай скажем об этом Джереми.

Фанни стояла на тротуаре и наблюдала за тем, как повозка Рэфферти увозила Роуз с детьми из города к ее подруге Ларк Джонс на ранчо Лейзи-Л. Когда повозка повернула за угол и пропала из вида, Фанни медленно обвела глазами Главную улицу. Ни души, как в городе-призраке. Никто не идет по тротуару. У салуна не привязано ни одной лошади, то же самое у парикмахерской или ресторана. Не лают собаки. Не слышно детского смеха. Город погрузился в полное молчание. У нее было такое чувство, словно она совершенно одна во всем мире.

Но она знала, что в школе уже несколько больных людей. Там Том, он помогает доктору ухаживать за ними. Фанни тоже хотелось помочь им.

Не было причин, по которым она не могла бы помогать, решила она, повернулась и пошла по направлению к школе. В ее помощи на кухне гостиничного ресторана сегодня вечером нужды не будет. Сегодня не придется никого кормить, если только все послушаются доктора и не будут выходить из дома.

Она вошла в здание школы. И тут же увидела Тома, склонившегося над пожилой женщиной. С заботливым выражением лица он держал чашку у ее губ и следил, как она пила. Опустив ее голову на подушку, он тихо заговорил с ней.

Фанни вспомнила, как он ухаживал за ней, пока она была больна. Он всегда был добр и терпелив с ней. Эта черта была одной из многих, которые ей нравились в нем.

Том поднял глаза и увидел ее, стоящую в дверях. Он нахмурился, обошел постель больной и подошел к ней.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Я пришла помочь.

– Я не хочу, чтобы ты подвергалась...

– Ты-то ведь здесь. Я тоже хочу быть здесь. , Он заколебался.

– Том, если я собираюсь быть женой доктора, когда ты вернешься из Бостона, то мне лучше научиться помогать тебе в твоей работе. Разве не так? Разве не так должна вести себя жена? Быть помощницей мужу, как говорит преподобный Джекобе. Я не боюсь тяжелой работы. Я ею занимаюсь сколько себя помню.

– Фанни...

– Я не уйду, Том Мак-Лиод. – Она вызывающе подняла подбородок и твердо выдержала его взгляд. – А теперь лучше скажи мне, что делать.

Той же ночью обессиленный от усталости доктор опустился на стоявший в углу школьной комнаты стул. Сняв очки и потерев глаза, он подумал о том, хватит ли у него сил снова подняться на ноги. Голова раскалывалась, болела спина, глаза горели. Если бы только можно было немного поспать...

Снова надев очки, он оглядел комнату. Лампы были притушены и отбрасывали только бледный желтоватый свет на койки, выстроившиеся вдоль стен. Сейчас все было тихо. Никто не кашлял и не стонал. Но доктор знал, что это всего лишь временная передышка.

Фанни сидела в кресле-качалке, которое кто-то принес сюда еще в начале дня. На руках у нее лежал маленький сын Эвансов, только что начавший ходить. Он наконец-то уснул. У малыша много часов подряд сильный жар. Если температура в ближайшее время не спадет, подумал доктор, мальчик не проживет и суток.

Доктор обвел комнату глазами и увидел Тома. Молодой человек выжимал тряпку над фаянсовым тазом, потом положил тряпку на лоб миссис Перси. Хотя было далеко за полночь, Том не казался усталым. Доктор попытался вспомнить, что чувствует молодой человек с безграничной энергией в подобной ситуации, но не смог. Он не мог вспомнить ощущения, присущие молодости. В данный момент ему казалось, что он всегда был старым и усталым.

Он стал оглядывать комнату дальше, останавливая взгляд на каждом из двенадцати больных. Заболевания были разной степени серьезности, от легких до тяжелых. Пока самым тяжелым больным был Феликс Боннель, но доктор опасался, что до того момента, когда болезнь начнет сходить на нет, еще очень многим понадобится его помощь.