Помни имя своё!

– Да не сказал он мне ничего, гнида! – разразился криком Гумеров – он, козел, сам все это задумал! БМВ себе купил, тварь, бабы у него какие то! Совсем от рук отбился.

– За подчиненных ты отвечаешь.

– Да знаю я, Владимир Всеволодович, я…

– Только не клянись… – перебил генерал – все равно не поверю…

И снова – молчание.

– Где сейчас этот… ижевский?

– На третью его отвезли. До этого – тут допрашивали. Не в основном здании.

Под этим словом третья – значилось кое-что, что при раскрытии могло вызвать скандал общероссийского значения. Подобно ЦРУ США – российское ФСБ в рамках борьбы с исламским терроризмом начало создавать тайные центры передержки, допросов, пыток, заключения. Начали пропадать люди… началось все это в Москве после взрыва Домодедово, а теперь люди пропадали по всей России, сотнями в год. Их содержали, допрашивали, убивали в замаскированных под обычные коттеджи, склады, коммерческие здания фирмы, попытки написать об этом жестко пресекались. Это можно было оправдать тем, что теперь это стало стандартной мировой практикой борьбы с терроризмом, ФСБ всего лишь переняло опыт ЦРУ – а исключительная общественная опасность исламского экстремизма оправдывает любые меры против него. Наверное, это и самом деле было так. Разница была лишь в том, что ЦРУ поступало так с гражданами чужих стран – а ФСБ – со своими гражданами.

И впервые – там оказался один из своих.

– Он все еще там?

– Да… наверное.

– А взрыв у дверей?

– Этот… шакаленок какой-то! Из отмороженных, это тут вообще не причем. Гранату взял и мстить пошел!

– Так…

Генерал принял решение. Достал из стола несколько листов бумаги.

– Пиши.

– Что писать…

– Как было пиши. Попробую пока тебя отмазать…

Генерал вышел из кабинета. Вместо него зашел адъютант, устроился у двери, сверля Гумерова внимательными и жестокими глазами.

Вздохнув, Гумеров достал ручку и стал писать…

* * *

Генерал вернулся через полчаса, с довольным видом. Отобрал бумаги, бегло проглядел. Взглядом приказал адъютанту выйти.

– Вот и молодец…

Толоконников протянул руку – и Гумеров плача, приник к ней губами. Он не сомневался – что только что спас карьеру и возможно, жизнь. За пределами Управления жизни нет! Кто нормально уходит – тот и на гражданке нормально живет, при случае – помогут, поддержат, прикроют. А тут… Вышвырнут, намекнут кому надо, что этот – изгой, ни помощи ни защиты ему не будет. И на него – накинутся и растерзают – все, кого он переехал, кого обокрал, кого построил. Растерзают, по миру пустят… хоть в петлю. А его коллеги – будут с улыбкой на все это смотреть.

Гумеров, до этого относившийся к твердо националистической, башкирской платформе, еще при Муртазе Губайдулловиче стоявший у истоков агрессивного башкирского национализма и сейчас втихаря работающий против Толоконникова – обрел нового хозяина и новую команду. Поцелуй руки был символом, проштрафившийся – и на колени готов был встать и ботинок поцеловать[31]…

– Значит, так. Опера своего – убери… да не сейчас, не сейчас… Потом. Но убери. Ненадежен он…

– Понял! – на лице Гумерова было живейшее понимание и чуть ли не благоговение.

– С удмуртами я утряс, они шум поднимать не будут. Бери этого опера своего, которого ты распустил, езжай на третью, забирай этого гаврика. Работайте с ними в контакте. Бросайте все силы – найти заложников. Не может быть, чтобы твой не знал – где. Потом подключайте спецназ, я команду уже дал. Как сделаете – выходите на контакт, пусть они дадут команду выпустить этого… бородатого. Ясно?

– Ясно.

– Я на трубе. Звони, не пускай на самотек. Подключай спецов, пусть постоянно слушают все трубы. И пеленгуют. Но резко – ничего не делай… Просто контролируй.

– Понял… спасибо… Виктор Владимирович.

– Спасибо не шуршит… – строго сказал генерал… – двести передашь[32]. Как разрулим.

Внутри у Гумерова все заледенело.

– Есть.

– Иди. Разгребай, что навалили…

Комкая в горле крик – Гумеров повернулся и вышел.

Башкортостан, Россия. Вечер 29 июля 2015 года

Телефон Котова зазвонил внезапно – когда он и надеяться уже перестал. Это была единственная, очень тонкая ниточка, на которой еще держались жизни его друзей и соратников. Оборвись она – и все, больше ничего не будет…

В трубке было тяжелое дыхание… уродов учили, как нагнетать обстановку. Неслабо учили.

Котов выключил телефон. Нельзя поддаваться психологическому давлению противника. Замурлыкал какую-то песенку, чтобы снять напряжение.

Телефон зазвонил на пятой минуте. Очевидно урод, который решил с ним в игры поиграть – ждал, пока русский начнет ему перезванивать. Ага, хрен дождется…

– А ты невежливый, кяффир – заговорила трубка – не опасаешься?

– Поцелуй меня в зад, сын свиньи

Котов снова выключил аппарат

На сей раз – перезвон прошел почти сразу. Очевидно, ему удалось вывести урода на другом конце из себя.

На сей раз – разговор начался с крика. Длинного, страшного, разрывающего барабанные перепонки.

– Слышал, кяффир? Это русист так кричит. Хочешь, я его женщиной сделаю?