Поместье Арнгейм

Оказывается, что приблизительно за сто лѣтъ передъ тѣмъ, какъ Мистеръ Эллисонъ сдѣлался совершеннолѣтнимъ, въ одной отдаленной провинціи умеръ нѣкій Мистеръ Сибрантъ Эллисонъ. Этотъ господинъ составилъ, путемъ сбереженій, царское имущество, и, такъ какъ у него не было ближайшихъ родственниковъ, ему заблагоразсудилось пожелать, чтобы его богатство наростало въ теченіи столѣтія послѣ его смерти. Подробнымъ образомъ, и съ большой прозорливостью, означивъ различные способы помѣщенія капитала, онъ завѣщалъ общую его сумму ближайшему изъ кровныхъ родственниковъ, носящихъ имя Эллисона, который оказался бы въ живыхъ по истеченіи столѣтія. Были сдѣланы многочисленныя попытки, чтобы устранить это необыкновенное завѣщаніе; ихъ характеръ ex post facto обусловилъ ихъ недѣйствительность; но вниманіе ревниваго правительства было пробуждено, и въ концѣ концовъ былъ созданъ законодательный актъ, воспрещающій всякія подобныя накопленія. Этотъ актъ, однако, не помѣшалъ юному Эллисону сдѣлаться на двадцать первомъ году наслѣдникомъ своего предка Сибрайта, и вступить въ обладаніе суммой въ четыреста пятьдесятъ милліоновъ долларовъ [1]. Когда сдѣлалось извѣстнымъ, какими чудовищными размѣрами отличалось наслѣдство, возникли, конечно, различныя предположенія о способахъ пользованія имъ. Обширность суммы и возможность немедленно ею воспользоваться вскружили голову всѣмъ, кто размышлялъ объ этомъ предметѣ. Относительно обладателя сколько нибудь серьезной суммы можно воображать, что онъ совершитъ любую изъ тысячи вещей. При богатствѣ, лишь просто превышающемъ состояніе другихъ согражданъ, легко себѣ представить его вовлеченнымъ въ крайнія излишества общепринятыхъ въ данную минуту экстравагантностой — или занимающимся политическими интригами — или стремящимся къ министерскому посту — или заботящимся объ увеличеніи знатности — или составляющимъ обширные музеи художественныхъ шедевровъ — или играющимъ роль щедраго покровителя литературы, науки, искусства — или сочетающимъ свое имя съ облагодѣтельствованными имъ крупными благотворительными учрежденіями. Но для непостижимаго богатства, находившагося въ рукахъ этого наслѣдника, такія задачи и всѣ ординарныя задачи, это чувствовалось, представляли поле слшикомъ ограниченное. Фантазія прибѣгла къ цифрамъ, но онѣ только еще болѣе запутали дѣло. Оказывалось, что, даже при трехъ процентахъ на сто, годовой доходъ отъ наслѣдства возросталъ, ни много, ни мало, до тринадцати милліоновъ пятисотъ тысячъ долларовъ; это составляло милліонъ сто двадцать пять тысячъ въ мѣсяцъ; или тридцать шесть тысячъ девятьсоть восемьдесятъ шесть въ день; или тысячу пятьсотъ сорокъ одинъ въ часъ; или двадцать шесть долларовъ въ каждую убѣгающую минуту. Такимъ образомъ, обычные пути предположеній были совершенно прерваны. Люди не знали, что вообразить. Были даже такіе, которые предполагали, что Мистеръ Эллисонъ откажется по крайней мѣрѣ отъ половины своего состоянія, какъ отъ достатка безусловно лишняго — и обогатитъ цѣлое полчище родственннковъ, раздѣливъ между ними свой излишекъ. Ближайшимъ изъ нихъ онъ, дѣйствительно, отдалъ свое, весьма крупное, состояніе, которое ему принадлежало до полученія наслѣдства.

Я, однако, не удивился, замѣтивъ, что онъ уже давно былъ подготовленъ относительно того пункта, который возбуждалъ такія разногласія среди его друзей. Что касалось дѣяній личной благотворительности, онъ удовлетворилъ свою совѣсть. Въ возможность какого-либо, точно говоря, улучшенія, совершеннаго самими людьми въ общихъ условіяхъ жизни людей, онъ (говорю съ прискорбіемъ) вѣрилъ мало. Вообще, къ счастью или къ несчастью, онъ, въ значительной степени, былъ предоставленъ самому себѣ.