Ползущие

– Мы будем обсуждать литературу по Гражданской войне?

– Мистер… э-э-э…

– Гундерстон. Ральф. У вас учился мой сын в…

– Я помню. В прошлом году, кажется, в выпускном классе. Пожалуй, я улавливаю сходство.

Замечание вызвало в классе смешок, а со стороны Ральфа Гундерстона – раздраженный взгляд.

– Мистер Гундерстон, если позволите – Ральф, кратко отвечая на ваш вопрос, скажу: очень кратко. То есть литературу Гражданской войны мы будем изучать именно так. Мы попробуем понять, что американские писатели думают о жизни. Сегодня займемся радикальными мыслителями: Торо, Уитменом, Эмерсоном, такими же радикальными, как Карл Маркс.

Все это время Лэси смотрела со спокойным вниманием, задала парочку умных вопросов, и Берт то и дело находил повод еще разок на нее взглянуть.

После занятий, когда студенты столпились у выхода, а Берт укладывал свой кейс, Лэси к нему подошла – слегка смущенная, но вовсе не робеющая – и спросила, не может ли он порекомендовать какую-нибудь книгу по биографии Торо. Вроде бы она журналистка и это ей нужно для работы.

Повинуясь внезапному импульсу, он предложил одолжить ей книгу. Она взяла биографию, которая была у него с собой. Передавая ее, Берт сам себе удивлялся. Он не любил отдавать свои книги.

Она что-то говорила о том, что живет здесь недавно, то есть в Квибре.

– Я тоже живу в Квибре, – отозвался Берт. – И, слава Богу, она не в моде, потому что сейчас это единственное место в районе Залива, где учитель может себе позволить купить дом. Во всяком случае, единственное место, не похожее на урбанистический ад.

Последним человеком, кому Берт одалживал книгу, был одновременно и последней женщиной, к которой у него возникал серьезный интерес. Хуанита Коллинз. Сначала она перестала возвращать ему книги, а потом и отвечать на телефонные звонки. Вскоре он услышал, что она вышла замуж за какого-то влиятельного адвоката. Его это очень задело. Он представлял себе, как она сравнивает жизнь супруги преподавателя общественного колледжа с жизнью жены состоятельного юриста.

Лэси кивнула, с интересом глядя на собеседника:

– Ну ладно. Мне пора, надо успеть на автобус. Никак не соберусь купить машину. Уезжая, я продала свою малышку, чтобы быть налегке.

– Говорите, вы журналистка? И на какие темы пишете?

– У меня была колонка репортера. Безответственные политические заявления, воздействие на общественное мнение и тому подобное.

– Ясно. Я бы с удовольствием прочитал пару-тройку безответственных политический заявлений, – усмехнулся Берт и снова сам себе удивился, удивился своей почти неконтролируемой наглости. – Говорите, вы идете на автобус? На улице вроде бы холодает. Могу подвезти вас до Квибры. Ну, то есть… Обычно я бы не стал… Если бы вы были молоды… То есть я имею в виду, было бы неправильно… предложить это… ну, первокурснице, но я не имел в виду, что вы старая, то есть… – Берт совсем запутался, он чувствовал, что у него горит лицо. Тряхнув головой он воскликнул: – О Господи!

Она лишь тихонько рассмеялась.

– Буду вам очень благодарна. Здесь, в районе Залива, и правда холодно. Я привыкла к Лос-Анджелесу.

Слушая на плеере Армана Ван Хельдена – самый крутой хип-хоп и рейв-рэп в мире, и у диджея какое-то немецкое имя, – Донни остановил свой «буревестник» 91-го годау светофора между торговым центром и променадом, взглянул на часы – вроде как рано. Но домой идти не хотелось. Что толку, что отец дает ему машину, если нельзя покататься на ней после школы? С домашним заданием он управился на компьютере в школьной библиотеке, времени сколько угодно, потому что двое учителей совсем не пришли, и Донни слышал, что учителя по электронике тоже не будет, как будто у них был, типа, учительский вирус. Сотовый, который ему подарили, у него с собой, предки не звонили, значит, все нормалек. Но все равно, решил Донни, матери надо позвонить. Конечно, у единственного ребенка есть преимущества, но не только…

Когда он высаживал Клео, притворившись, что собирается сразу домой, и она стала смеяться над ним, что всегда он косит под «мистера Ответственность», в ответ он сказал только одно: «Спроси Криса Рока». Клео не поняла, что он имел в виду. А на самом деле он начинал подозревать, что, может, он относится к меньшинству не только расовому…

Может, Клео тоже так думала? Она так странно смотрела, когда он сказал, что не готов к сексу.

Не то чтобы она сама была особенно возбуждена или так уж от него без ума. Просто решила, что хватит ей оставаться девственницей. Донни считал, что должен ей в этом поспособствовать, но такая мысль почему-то вызвала легкое отвращение.

Донни вздохнул. На самом деле он всегда знал. С самого момента, когда увидел тот фильм, где Весли Снайпс показывали (sic) почти голой. Похоже, Сизелла тоже будет разочарована.