Полутораглазый стрелец

Весь груз рабочих лет гнетет мне тяжко плечи,
Смолк беззаботный смех, степенней стали речи,
И голос слышу я назойливый и злой:
— Лукавый наймит, где ж урок вседневный твой?
Где плод твоих трудов, назначенных судьбою?
Довольно ль ты бродил над черной бороздою,
Окончишь ли свои ты засветло жнива? —
Как горько слышать мне суровые слова,
Как не завидовать мне молодости вашей,
Сей непригубленной, вином налитой чаше,
Сей острой свежести предутренних часов,
Сей полосе зари над белым сном холмов?

Из грузинской поэзии

НИКОЛОЗ БАРАТАШВИЛИ

281. РАЗДУМЬЕ НА БЕРЕГУ КУРЫ

Уныло к берегу иду — развеять грусть:
Здесь каждый уголок я знаю наизусть,
Здесь слезы скорбь мою порою облегчали,
Меж тем как было все кругом полно печали…
Прозрачная Кура медлительно течет,
В ней блещет, отражен, лазурный небосвод.

Облокотясь, реки я внемлю лепет сонный,
И взор стремится вдаль за овидь небосклона.
Свидетель наш немой в теченье стольких лет,
О чем ты нам журчишь, Кура? Кто даст ответ?
Не знаю почему, в тот миг передо мною
Вся жизнь означилась пустою суетою.
Что наше бытие и что наш мир земной?
Сосуд, который нам наполнить не дано.
И где тот человек, который бы предела
Своей мечты достиг и счастлив был всецело?

Непобедимые, славнейшие цари
И те ведь говорят в тревоге и волненьи:
«Когда ж мы покорим соседние владенья?»
И жаждут поскорей своей пятой попрать
Тот прах, которым им придется завтра стать.

Хороший царь и дня не проживет спокойно:
Он должен суд творить, вести с врагами войны,
Страной обязан он разумно управлять,
Чтоб не могли его проклятию предать
Идущие ему на смену поколенья.
Однако если весь наш мир — лишь тлен и прах,
Кто ж повесть в будущем создаст об их делах?

Но если мы — сыны земли и вправду люди,
Мы матери родной во всем послушны будем,
И тот не человек, и сердце в том мертво,
Кто жил и для людей не сделал ничего.

ВАЖА ПШАВЕЛА

282. ЖАЛОБА ВОЛЫНЩИКА

Раненный ранами родины,
Взял я волынку, стеня.
Горе! Украли негодные
Воры ее у меня.

Что вам она, непродажная,
Без серебра, без затей,
Только слезами украшена?
Что вам, проклятые, в ней?

Сам обточил ее грубо я,
Высмотрев ствол бузины,
В трубку вложил ей сугубые
Раны и горечь страны…

Плачу о милой немало я,
Горя ни с кем не деля…
Пусть же того, кто украл ее,
Скоро изгложет земля!

Помню я трели красивые,
Дикие… Волей пьяна,
Не ради ваших двугривенных —
Даром играла она.

Видно, придется в разлуке нам,
Мой побратим, вековать!
Не попадешься ты в руки мне,
Не понесем мы опять

В долы, обросшие селами,
Желчь накипевших обид,
Чтобы, недавно веселые,
Плакали люди навзрыд.

283. СЛОВО СИРОЕ