Полураспад

Алексей Александрович, конечно, не придет. Но Броня неотступна, как робот с когтями.

- Подожди! Ты помнишь наш разговор о необходимости правды? Хочу привести один свежий пример: наш земляк, известный писатель, лауреат двух Сталинских и одной Государственной премий умер в Москве, и вдова отдала весь его архив на родину, нам. Привезли два вагона, расставили по полкам, забили все углы. Я посмотрела: Боже мой! Его презирали как партийного соловья, а вот дарили же книги очень даже хорошие писатели... Ну да ладно. Главное не это. Представляешь, там копии всех его писем - видно, сразу под копирку писал на машинке. И что ты думаешь? Или он впал в маразм, или умер в твердой вере, что жил абсолютно правильно, но там копии его доносов!

- Копию твоего доноса тоже когда-нибудь найдут!

- Перестань! - заорала она. - Случайно получилось! К нам в связи с этими текстами приходили оттуда. Я брякнула, ну дура, конечно, что ты собираешься за границу, а паспорт тебе не дают. Думала помогу...

"Врет? Впрочем, какая разница? Ненавижу. Даже звук ее голоса ненавижу!"

- И на Виктора Некрасова, - продолжала она, - и на Твардовского, и на Пастернака, мол, таким не место под советским солнцем. Скажи, почему он не уничтожил?.. - Бронислава вперилась в него взглядом и выждала паузу. - А я знаю. Он считал, что прав. И, главное, вдова считает до сих пор, что он был прав. Она же могла изъять. Ну не дура же! Идет война вдов! Вдов тех, кто сгинул в лагерях, и тех, кто сажал... Вдов мальчиков, которые в Чечне погибли... Вы, мужики, хлипкие, а вдовы восстанавливают правду. Прямо хоть пиши статью "Феномен вдовы в постсоветском государстве". Тебе не интересно?

- Нет, почему. Я скоро умру. С кем воевать будешь?

- Во-первых, ты не скоро умрешь. Я все сделаю, чтобы ты жил. А когда умрешь... с тобой буду воевать. За все лучшее, что в тебе было... Ладно, иди. Сходил бы лучше к врачу. К психологу или психиатру...

Выйдя на улицу и вдохнув густой запах цветущей синей сирени, он подумал: а ведь правда, не помешало бы. Еще натворю что-нибудь. И, придя в лабораторию, позвонил и напросился на прием к местной знаменитости - Игорю Ивановичу Цареву.

- Рад встрече. - Психиатр, заглядывая в глаза, мягко, слишком мягко пожал руку. - Садитесь, ничего не рассказывайте. Я про вас все знаю. И представляю, что вас может постоянно беспокоить. Кстати, "Трубу" так и не восстановили?

Алексей Александрович покачал головой.

- Н-да. Ну-с, проверим рефлексы. Смотрите сюда. - Врач помаячил блестящим молоточком перед лицом профессора. - Ногу на ногу. Так. Теперь встаньте. Закройте глаза, вытяните вперед руки. Так. Дотроньтесь до своего носа указательным пальцем правой руки. Так. Теперь левой рукой. Откройте глаза, посмотрите в окно. Вон на то светлое облако. Внимательно смотрите. Так. Спасибо. Можете сесть. - С улыбкой доброго всезнайки Игорь Иванович смотрел на посетителя. - Психотропные порошочки принимали когда-нибудь? Нет? Наркотики? Курите?

- Немного, - буркнул Алексей Александрович. - Губы горят.

- О-о, губы горят? Это сколько же надо курить, чтобы губы горели?.. Кофе пьете? Пьете. Как спите по ночам?.. Что снится?.. Дамы? Или нечто темное, вроде коридора? Затягивающая бездна снится? - Он словно бежал внутри Алексея Александровича, постукивая своим молоточком по всяким его внутренностям. - Так. Астения, милый человек, упадок сил. Вам надо бы в море поплавать, поесть фруктов, отвлечься. Лучше с красивой женщиной. Или хотя бы бромистые попить, хотя бы глицин... Будете спокойный, как пульс покойника, как говорил Маяковский... В подсознание не лезу, я вас и так вижу насквозь... Вам надо отдохнуть. Что-то с женой? С сыном? Но кто-то сказал: разлука возвращает любовь.

- Спасибо. Уже не надо. - Алексей Александрович поднялся, вынул из пиджака кошелек, но врач замахал руками:

- Нет, нет! Мне было приятно поговорить с умным человеком. - Хотя Алексей Александрович за время визита и фразы путной не сказал.

Выйдя от психиатра, Левушкин-Александров направился обратно в институт, но у дверей остановился.

А может, пришла уже пора упасть в ноги Гале Савраскиной? Он же сказал своему бронтозавру, что не любит. Он свободен!

Иди же, трус, иди прямо к ней! Но ведь и она сказала, что не любит тебя. Ну и что? Выяснишь раз и навсегда...

Галина Игнатьевна сидела в лаборатории БИОС перед компьютером в синем халатике, в туфельках, одна. С первых же дней лета многие коллеги в длительных отпусках (денег на зарплату все равно нет). Обернулась, невозмутимо спросила:

- Вы к Исидору?

- К вам, - ответил Алексей Александрович. - Галина Игнатьевна... Галя... тут такое дело... - Он подергал себя смущенно за нос. - Не хотите уехать со мной куда-нибудь... хоть в отпуск? Я прямо всем скажу.

- В качестве кого? - Галина даже не улыбнулась. - Сиделки?

- Ну зачем вы так?

- Женой не могу быть... В каком-то смысле я теперь феминистка... Просто другом? Кто поверит?

- А это важно?

- Тоже верно. - Она печально смотрела на Алексея.