Полуночный дождь

— Да, я все понимаю. Я в восторге, — Грейс сияла от радости, и я опять почувствовала вину. Она была рада за Блейка. Я уже говорила с ней об этом, я знала, что она чувствовала, и Грейс понимала, что ее сын снова начал жить. Она рассказала мне, как перестала навещать его и даже Пи из-за того, в кого он превратился. Сейчас Блейк был совершенно другим человеком, не таким, как в тот день, когда я врезалась в него на улице. Он больше не относился ко всему, как какой-то формальности, он снова жил, и я собиралась отнять у него это. — Я иду спать, сделай себе одолжение, возьми эту книгу, — добавила Грейс, оставляя меня наедине с комедией и моими мыслями. Я улыбнулась Блейку, пока он спал. Я не должна была так вести себя с ним, я понимала, что он просто волновался о театре.

Я улыбнулась, когда увидела, как Шелдон колотил в дверь Пенни. Мои пальцы барабанили по подлокотнику дивана, мои губы изогнулись в полуулыбке, а глаза скользнули к Блейку. Даже со смехом в ситкоме в комнате, казалось, стояла гробовая тишина. Прикусив нижнюю губу, я посмотрела на ручку, лежащую рядом с блокнотом прямо передо мной. Склонив голову на бок, постаралась сосредоточиться на том, что Пи нарисовала на бумаге. Я остановилась на жирафе с четырьмя детенышами. Подождите. Нет. Это была львица. Зельда и ее львята, я была в этом уверена. Я наклонилась и взяла ручку, затем повернулась посмотреть, пошевелился ли Блейк. Он даже не шелохнулся. Он был вымотан.

Одна прямая линия тянулась вниз по внутренней стороне моего предплечья. Не знаю, что изменилось, почему я сделала это. Сначала всегда было перо. Всегда. Я не думала о своей ослабевающей, умирающей матери, ни разу. Мои мысли вернулись к моей молодой, энергичной маме. Я увидела нас двоих, хихикающих у рояля, она повернулась и улыбнулась мне, а я улыбнулась ей в ответ. Только это была не я, это была Дженни. Моя мама любила ее, как я люблю Пи. Почему это дошло до меня именно в этот момент — тайна моего пера. Сара говорила мне, что моя мама спасла ее семью; я была уверена на сто процентов, что моя мама вызвала пробуждение в семье Холденов. Я действительно верю, если бы она не появилась в их жизнях на несколько коротких недель, Дженни продолжали бы растить няньки.

— Господи, Макайла, это просто восхитительно, — тихо сказал Блейк.

Мой взгляд метнулся к его глазам, затем обратно к великолепному творению на моей руке; впечатляющая сосна наклонилась вправо. Эта деталь была смешной; как будто дерево позировало. Заштрихованный каскад лунного света создавал величественную тень с правой стороны. В черном цвете, который был единственным цветом, этот рисунок выглядел темным и таинственным.

— Ты уснул на мне, — улыбнулась я, смущенно прикрыв свою руку другой рукой.

— Я наблюдал за тобой долгое время. О чем ты думала? — спросил Блейк, потянувшись к моей руке. Я взяла его руку, и он потянул меня к себе. Мне пришлось неловко передвинуть его ноги, чтобы добраться до него, мое тело приземлилось наполовину на него, наполовину с боку. Я положила свою ногу ему на талию, чтобы удержаться от падения. — Расскажи мне.

— На самом деле, я ни о чем таком не думала.

— О своей маме?

— Да, но мне не было грустно. Я думала о ней до ее болезни. Когда она была просто обычной медсестрой Викки, молодой и полной жизни Викки, у которой был роман с роялем длинною в жизнь. Я думала о том, как она учила Дженни играть. Как думаешь, Дженни стала бы играть на фортепиано без моей мамы?

Блейк поднял мою руку и пристально посмотрел на впечатляющую сосну.

— Не знаю. То есть, думаю, она бы полюбила это в любом случае, независимо от того, кто познакомил бы ее с роялем, настолько она была увлечена музыкой.

— Моя мама была такой же. Она говорила на языке музыки. Мы могли гулять по торговому центру, и она останавливалась, как вкопанная, когда слышала ее. Рождество было самым худшим временем.

— Лифты; я ненавидел лифты. Дженни заставляла нас кататься на них, они были ее любимыми песнями. Мы часто ходили в одно место, так называемая «ловушка для туристов», гостиница «Мэйпл», где подавали самые вкусные теплые пирожные брауни. Там играли музыку знаменитых пианистов со всего мира. Я ходил туда за пирожными, Дженни обычно съедала лишь половину своих, а оставшиеся отдавала мне. Ей просто нравилась атмосфера.

— Может перепихнемся по-быстрому? — ляпнула я. По выражению лица Блейка было ничего не понятно, но растущий член под моей ногой был очень даже заметен. Я только прикоснулась к парню, а он уже возбудился, он едва лишь коснулся меня, и я уже была такой же возбужденной. Блейк ненадолго застыл, а потом я оказалась на спине с Блейком, возвышавшимся надо мной.

— Не здесь.

— Тс-с-с, все спят.

— Блейк, перестань, я не собираюсь делать это на диване твоей мамы.

— Хорошо, просто лежи так, чтобы я смог.

Я безуспешно попыталась перевернуться, пока он возился со своими шортами и сдвинул в сторону мои трусики. Я знала, если не возьму ситуацию под контроль до того, как он прикоснется ко мне, я не смогу…

Черт.

А-ах-х …