Полуночное танго

— Людка Фролова с автолавкой к нам приехала. Выше почты стали. Где раньше баз был. Помнишь?

— Марьяна говорила, Люда болеет.

— Куда там болеть, когда дело денежное. — Даниловна даже рукой махнула. — Вся хворь, какая была, разом вышла. Тут же все через голову друг друга лезут, спешат, а она кому пятак, кому двугривенный не додаст. А кого и вовсе на рублевку целую обсчитает. Как Саранчиху нынче. Отчего и скандал вышел.

— Да, с Саранчихой лучше не связываться. — Плетнев усмехнулся.

— Вот и я так считаю. Саранчиха Людку воровкой обозвала. «Ты, — говорит, — всегда на чужое добро рот разевала. А теперь накось выкуси — бабка все Лизке отписала. А ты за свою жадность в тюрьму сядешь. Я в свидетели пойду».

— Тоже мне напугала! Людку этим не проймешь, — сказал Плетнев.

— Ага. И я так думала. Ну, говорю, держись, Раиса, счас она тебя отбреет. А она, гляжу, на землю спрыгнула и за Саранчихой вдогонку. «Я, — говорит, — тетка Рая, нечаянно тебя обсчитала, по привычке. Ты уж на меня не серчай. Хочешь, я тебе в следующий раз байки на халат привезу? Красными розами по черному полю?» А Саранчиха ее и не слушает. «Михаил все про вас с Шуркой рассказал. А вы напоили его да с яру спихнули. Чтоб жилось вам спокойней». Людка за ней до самой калитки бежала. Федор из хаты вышел, Райку дурой обозвал. Она еще от сарайчика что-то крикнула. Что-то про ружье вроде бы, да Федор над ней кулак занес. Людке что-то тихо сказал. Никто не расслышал что. Она хвост поджала и к автолавке пошла. Больше никого не обсчитала, Максимовне даже себе в убыток сдачу дала, но та ей вернула.

— Она сказала: «Михаил все про вас с Шуркой рассказал». Что же он мог про них рассказать?

Даниловна пожала плечами.

— Небось про жульничества ихние. Шурка с керосином шельмует. У него всегда в сарайчике бензин имеется. Небось не покупной. Ну а Людкино шельмовство известное — в промтоварном как-никак торгует.

— Откуда Михаил мог про все это знать? Он же в охотничьем хозяйстве жил?

— Знал, выходит. Теперь поди докажи, ежели они его на самом деле с яру спихнули.

— Людка в хороших отношениях с отцом?

— Поди разбери. Последний ее мужик поил Шурку, чтоб мотоциклет бесплатно бензином заливать. Потом у них драка вышла. Не знаю, правда, из-за чего. Шурка зятя по башке веслом огрел. Людка отцову сторону взяла. Витька тоже грозился их на чистую воду вывести. Как же — вывел! Она у него еще мотоциклетку отсудила. Я, говорит, на свои денежки в рассрочку брала. И весь промтоварный подтвердил. А что, она баба лихая — получше мужика управляет. Бывало, Витьку пьяного по всей станице ищет. В люльку закинет и домой везет. По дороге еще по шее врежет. Людка на казенной квартире живет. Возле аптеки. А Шурка, когда трезвый, тихий такой. Да только он редко бывает трезвым.

* * *

Плетнев нашел Федора Саранцева за сарайчиком. Он чинил прогнившее днище лодки, старательно прилаживая свежеобструганную планку между старых досок.

Старый Саранец слыл мастером на все руки и за работу брал по-божески. Мог и деревянный баркас соорудить, и, если надо, металлический сварить.

— Я пришел у вас про одно дело узнать, — сказал Плетнев, едва поздоровавшись с Саранцевым. — Мой брат в ночь перед своей смертью у вас ночевал. Думаю, он рассказал вам про то, что у Царьковых видел. В ночь выстрела. Точнее, кого он там видел. Мне говорили, он много чего вам порассказал.

— Вот у того, кто вам это сказал, и спрашивайте. — Федор вдруг сердито швырнул стамеску и молоток в траву возле сарайчика. — Хотя бы у той же Раисы — она уже всю станицу оповестила, а сама в ту ночь в старой хате дрыхла. Как радио испорченное — только бы громче всех орать.

— Так… Вы с Сашкой, значит, в новой хате спали. Михаил к вам среди ночи пожаловал? Неспроста это. Явно неспроста.

— Они с моим Сашкой друзьями закадычными были, хоть Сашка, считай, на десять годов от него моложе.

— Мне кажется, ваш Сашка много знает, но разыгрывает из себя простачка. Вы, дядя Федя, тоже.

— Мало ли что меж людьми случается. Бывает, и счеты сводят семейные. Чужим людям про это знать ни к чему. Вот Раиса, та любит языком ляскать.

— А вы, я вижу, помалкивать предпочитаете. И в углу отсиживаться. Смолоду привыкли по углам прятаться.

Саранцев сплюнул в сердцах, выругался себе под нос.

— За то, что смолоду было, я сполна ответил. Перед нашим законом. И срок свой честно отбыл.

— Перед совестью своей тоже ответили?

Плетнев понимал, что нет у него никакого права разговаривать с Саранцевым подобным образом, но его все больше раздражала уклончивость, с какой Лиза и оба Саранцевых отвечали на его расспросы, касающиеся Михаила.

— Ответил. Перед собой-то я ответил. Хотя и не тот ответ получил, на какой рассчитывал. Так вот жизнь взял и сгубил. Э, да что теперь… Ты-то про те года что можешь знать?

— Ладно, Федор Игнатьевич, простите, что сорвалось. Я не затем к вам пришел, чтоб прошлым вас попрекать.

— Ничего, я привычный. Каждый мне им в глаза тычет. Да что с людей взять — они ничего толком не знают. А вот что она меня прошлым попрекнула — этого я уже не стерпел.

— Люда, что ли?

Саранцев махнул рукой.