Полуночная ведьма

Сначала не происходило ничего особенного. Будто густой слой сажи, окружающее пространство в отражении покрывала тэна. Подобное происходило всякий раз на месте действия полуночных чар. Мир теней молчал: вглядываясь в искаженное отражение мира живых, Морриган не замечала ничего необычного. Пока взгляд не упал на испещренное трещинами зеркало у стены, которое привлекло ее внимание, едва она перешагнула порог спальни. Закаленная охотой на отступников и самыми жуткими последствиями их чар, Морриган почти разучилась и бояться, и удивляться. Но то, что предстало глазам, ее потрясло.

Там, на дне зеркальной глади, отраженной осколком истины в ее руке, застыла… Клио. На нежном лице – шок. На тонкой шейке – амулет зова и простая серебристая цепочка с трилистником, оберегом для защиты и удачи, который когда-то подарила ей Морриган.

Не помог.

Это была не сама Клио. Вернее, не ее тело, а эфемерное подобие, энергетический слепок, видимый лишь в мире теней. Душа Клиодны Блэр, запертая в треснувшем зеркале, словно муха в янтаре.

Глава 3. Тьма и тени

Она все-таки здесь, в Кенгьюбери.

Клио исступленно закричала: «Морри!» Не в первый и не в последний, наверное, раз. Замолотила бы по зеркалу, существуй оно в этой реальности. Но здесь была лишь пугающая чернильная мгла и тишина, что прерывалась зовущими голосами. Да и в руках не осталось прежней силы, что отличала мертвых от живых.

Отныне она – лишь еще одна из сонма духов, блуждающих в мире теней.

Тьма за ее спиной была живой и… голодной. Клио не оборачивалась, но постоянно чувствовала бегущий по позвонкам холодок.

«Как это возможно? Разве душа может чувствовать? Фантомные ощущения?»

Отрешенные мысли прирожденного исследователя – или же истинной представительницы семейства Блэр – сменились горячей, удушающей волной паники.

– Морриган!

«Не оставляй меня здесь. Пожалуйста, не оставляй!»

«Она не услышит тебя».

Был ли это ее собственный внутренний голос или шепот одного из духов, Клио не знала, но, протестуя, закричала громче:

– Морри!

Сестра смотрела на нее сквозь завесу широко раскрытыми глазами. В них, полуночных, плескался ужас, который едва вязался с образом Морриган. Не каждый день видишь запертую в зеркале душу младшей сестры.

Клио раз за разом прокручивала тот злополучный полдень, пытаясь понять, что же случилось… и могла ли она это предотвратить. Уроки в школе, дорога, быстрый обед… Детали словно тонули в тумане. Она ощутила нечто странное, некую чужеродную силу, проявившуюся в одно мгновение. Шагнула к зеркалу, по которому пробежала рябь…

Морриган подобной легкомысленности никогда бы себе не позволила.

А потом темнота… и ни малейшего проблеска боли. Только холод, идущий откуда-то изнутри, прорезающие тишину голоса и чернильная пустота без конца и без края. Такой, во всяком случае, она казалась на первый взгляд. А еще чудом сохранившееся окно – замочная скважина, через которую Клио могла заглядывать в мир живых. Напомнивший о себе после ее смерти родовой дар зеркалицы.

Отсюда, из зеркала, ставшего мостом между двумя мирами, Клио не видела улицу, а потому не знала, сколько дней – или бесконечно долгих часов – минуло.

Зато она увидела Морриган.

Сестра, что ворвалась в дом хищной птицей, выглядела еще жестче, еще решительнее, чем прежде, а она и в детстве мягким характером похвастаться не могла. Алая помада, подведенные темным глаза. Как и прежде, Морриган отвергала естественность и скромность, будто ежечасно бросая вызов окружающему миру, желая одним своим появлением стереть его безликость, взорвать серость и пустоту. Истинная аристократка с тонкими чертами, и вместе с тем… истинная ведьма: тяжелая волна черных волос ниспадает на спину, черные глаза, обычно холодные и бесстрастные, горят на побледневшем лице. Клио казалась самой себе лишь тенью старшей сестры, ее юной и выцветшей копией… Что же, теперь об этом можно не волноваться.

Следом появился Ник. Прерывисто вздохнув, Клио прильнула к зеркалу, словно к биноскопу[2] на смотровой площадке Кенгьюбери. Тревога на его лице казалась такой чуждой… Он и впрямь так сильно волновался за нее?

Когда-то они дружили, все трое. Ник, в детстве – сама неугомонность, россыпь шуток, проказ и невинных подтруниваний. Клио, радостно хохочущая над любой, даже самой нелепой его шуткой. Всегда серьезная Морри, которая при любом подходящем и совершенно неподходящем случае напоминала, что «она, как-никак, потомственная полуночная ведьма». И хотя Ник на четыре года старше, именно Морриган была вожаком их маленькой стаи. На редкость суровым и упрямым, надо сказать, вожаком – из тех, с кем лучше согласиться, чем затевать все равно обреченный на провал спор.