Полукороль

– Мне он не казался таким уж удобным. – Ярви поднялся на ступеньку на помост. Он знал, что должен сделать. Он знал это с тех пор, как умер Одем, и Ярви увидел над ним лицо Отца Мира. В изгнании была даже некая привлекательность. Не владеть ничем. Быть кем угодно. Но он достаточно скитался. Это был его дом, и он никуда не уйдет.

– Я никогда не желал Черный Стул. Никогда не ожидал его. – Ярви поднял левую руку и потряс ей так, чтобы палец покачался вперед-назад. – Никто не видел во мне короля, и прежде всего я сам. – В тишине он встал на колени. – Я предлагаю другое решение.

Утил прищурился, и Ярви помолился Отцу Миру, чтобы его дядя искал способ помиловать его.

– Тогда говори.

– Позвольте мне сделать то, что лучше для Гетланда. Позвольте мне навсегда отказаться от прав на ваш стул. Позвольте мне пройти испытание министра, что я и собирался сделать до смерти отца. Позвольте отказаться от всех титулов и владений, и пусть моей семьей будет Министерство. Мое место здесь, в Зале Богов. Не на Черном Стуле, но рядом с ним. Проявите свое величие через милосердие, мой король, и позвольте мне искупить свои ошибки верной службой вам и земле.

Утил, хмурясь, медленно откинулся назад, и тишина тянулась. Наконец король наклонился к своему министру.

– Что вы на это думаете, Мать Гандринг?

– Решение, от которого улыбнется Отец Мир, – проговорила она. – Я всегда верила, что из Ярви получится отличный министр. Я все еще в это верю. Он доказал, что он весьма хитроумный человек.

– В это я тоже верю. – Но Утил все еще медлил и размышлял, потирая острую челюсть.

Тогда мать отпустила руку Ярви и бросилась к Черному Стулу. Шлейф ее красного платья растекся по ступеням, когда она встала на колени у ног Утила.

– Великий король милосерден, – проговорила она. – Прошу, мой король. Позвольте моему единственному сыну остаться.

Утил пошевелился, открыл рот, но слов не прозвучало. Возможно, он и был бесстрашным перед Гром-гил-Гормом, но перед матерью Ярви трепетал.

– Когда-то мы были нареченными, – сказала она. Сейчас один глубокий вздох прозвучал бы в Зале Богов, как гром, но все затаили дыхание. – Вас считали мертвым… но боги вернули вас на законное место… – Она мягко положила свою руку на его руку, покрытую шрамами, которая лежала на ручке Черного Стула, и Утил посмотрел ей в лицо. – Больше всего я желаю, чтобы тот обет был исполнен.

Мать Гандринг придвинулась ближе и громко сказала:

– Верховный Король неоднократно предлагал Лаитлин брачный союз, он воспримет это весьма враждебно…

Утил не смотрел на нее. Его голос был грубым.

– Наши обеты старше предложения Верховного Короля на двадцать лет.

– Но только сегодня Праматерь Вексен прислала очередного орла…

– Праматерь Вексен сидит на Черном Стуле или я? – Утил, наконец, повернул свои яркие глаза к министру.

– Вы. – Мать Гандринг опустила свои глаза в пол. Мудрый министр убеждает, льстит, доказывает, советует, и мудрый министр повинуется.

– Тогда отправьте птицу обратно Праматери Вексен с приглашением на нашу свадьбу. – Утил повернул руку и взял руку матери Ярви своей загрубелой ладонью, принявшей форму плашки, которой он драил палубу. – Ты будешь носить ключ от моей сокровищницы, Лаитлин, и будешь решать вопросы, в которых, как ты уже доказала, ты весьма способна.

– Охотно, – сказала мать Ярви. – А мой сын?

Король Утил довольно долго смотрел на Ярви. Затем кивнул.

– Он займет место ученика Матери Гандринг. – В этот миг он выглядел одновременно сурово и милосердно.

Ярви выдохнул.

– Наконец у Гетланда есть король, которым будут гордиться, – сказал он. – Я буду каждый день благодарить Мать Море за то, что она вернула вас из глубин.

Он встал и последовал к дверям, куда ушел Гром-гил-Горм. Он улыбался в ответ на насмешки, колкости и бормотания. И, вместо того, чтобы по старой привычке прятать свою иссохшую руку в рукав, он гордо ей качал. После вульсгардских загонов для рабов, мучений хлыста Тригга, холода и голода бездорожных льдов, презрение дураков было нетрудно снести.

С небольшой помощью двух его матерей – несомненно, у каждой были на то свои причины – Ярви вышел из Зала Богов живым. Снова увечный изгой, связанный с Министерством. Где и было его место.

Он прошел полный круг. Но отправился он мальчиком, а вернулся мужчиной.

Мертвых сложили на холодные плиты в холодном погребе под скалой. Ярви не хотел их считать. Достаточно. Таким было их число. Урожай его тщательно посеянных планов. Последствия поспешно принесенной клятвы. Никаких лиц, лишь саваны, заостренные на носу, на подбородке, на ступнях. Не было способа отличить наемников матери от почетных воинов Гетланда. Возможно, когда они прошли через Последнюю Дверь, разницы уже нет.