Полудница

 Она заплакала и стала бить себя по ногам, словно пытаясь стряхнуть с них пыль. Я пытался успокоить подругу как мог, прохожие на нас косились, но с вопросами не приставали. В итоге я помог ей подняться, взял под руку и мы пошли дальше. Весь остаток пути до дома Маринка не поднимала глаз от земли, пару раз ей казалось, что синие руки вновь хватают ее за лодыжки, отчего она в ужасе подпрыгивала и громко визжала, чем пугала меня и приводила в смущение, так как ее поведение привлекало удивленные взгляды людей. Я проводил Маринку, отдал авоську с продуктами и простился. Придя домой, пытался избавиться от неприятного чувство внутри от этого странного происшествия. Синие руки из-под земли, что это?  Укутавшись пледом, я устроился на диване и решил отвлечься просмотром телевизора, но мои мысли подобно мухам, которых привлекал запах несвежего мяса, роем неслись к этому событию, отравляя мое сегодняшнее состояние, что я даже не стал ужинать, хотя тетя приготовила мои любимые штрудли. Ночью я не мог уснуть, всюду мерещились синие руки, а стоило закрыть глаза, передо мной появлялась девочка с зашитым шпагатом ртом, и только, когда тетя легла рядом и заперла в свои объятия, я провалился в бездну сна. Проснулся я поздно, тетя уже ушла на работу. По соседней комнате кто-то ходил, видимо, Маринка. Потирая глаза, я встал и пошел на кухню заварить  кофе, я вновь услышал шаги и позвал Марину. Она не ответила, я заглянул в комнату, вышел на крыльцо – никого, а вернувшись на кухню, увидел на стуле коробку, которую показывал Артуру. “Что за игры?”, – подумал я. В коробке было не гнездо, там лежал венок, украшенный лентами, что я сорвал с головы похитительницы девочки. Я четко услышал, что кто-то меня шепотом позвал по имени. Я рефлекторно обернулся, никого не было, но тело всеми своими фибрами чувствовало чьё-то присутствие совсем рядом. Тело покрылось мурашками, в ужасе я выбежал из дома на улицу. Немного успокоившись, я решил пойти к Маринке, но только я открыл калитку, то увидел, что передо мной нос к носу стоит Она.

Студентка смотрела на меня своими неземными глазами, как будто пыталась ими потрогать мои мысли. Я стоял парализованный и просто смотрел на нее не в силах оторвать взгляда. Страх сковал мое тело, оно застыло не в силах даже задрожать. Ее идеально лицо, которое было красивым настолько, что не могло быть человеческим, что-то внутри меня понимало, это лишь идеальная кукла, внутри которой скрывается нечто. Нечто такое, что не возможно ни понять моему разуму, ни даже увидеть, это было за гранью всего мира, в котором я жил, где не было места тому, что не могла объяснить советская наука. Гостья обошла меня сзади и тихим звенящим до раздражения голосом на ухо сказала:

– Любый мой да суженый богиней судьбы мне, раз сорвал венок, такова участь теперь наша – быть вместе до начала жатвы огненной. Потому жду тебя в доме нашем на постели из трав луговых, а сроку даю тебе пять дней. Как надумаешь, приходи ровно в полдень на поле, встань и скажи: женушка Полудница пусти мужа в дом, открой двери гнездышка нашего. Тут-то и двери и откроются.

Она обошла вокруг меня два раза, будто пыталась что-то услышать от меня. И я хотел крикнуть на неё, прогнать, я мог бы это сделать, но интуиция говорила, что нужно держаться и молчать. Полудница вновь подошла сзади и уже в другое ухо продолжила:

– Ну, а если не явишься в должный срок, то день страшнее ночи для тебя обернется, и приползешь ты в поле и умолять меня будешь впустить тебя, но не открою я двери, да будешь там корчиться и выть, пока заживает сердце твоё от печали.

Подойдя в плотную ко мне, она прижалась своим телом, и я почувствовал ледяную прохладу тела ее, а её поцелуй в губы словно лёд. Отстранившись, она посмотрела прямо в глаза и сказала:

– Пять дней!

Меня тормошила тетя:

-Ты что, уснул? Вставай, проспишь все вкусное.

Я подскочил с лавочки, мы зашли в дом, и тётя стала накрывать на стол, но мне совсем не хотелось есть, и даже мои любимые пирожные, которые она принесла, не вызывали никакого желания. Сославшись на то, что мне видимо нужно «нагулять» аппетит, сказал:

– Я пойду, прогуляюсь.

– Куда направишься? – спросила тетя.

– К Сереге или в парк.

 А на самом деле я направился к Бабке-Еврейке.

– Пришел-таки! Комсомол не помог, наверное, – хитро улыбаясь, сказала бабка, открывая калитку.

Она предложила мне сесть на то, что когда-то было стулом, а сама села на крыльцо своего полуразвалившегося дома.

– Рассказывай, раз пришел.

Я всё рассказал.

– Даа… Полудница, она такая, непросто от нее отделяться и остаться живым. Хорошо, что ты с ней разговор не начал, значит, нет еще у нее контроля над тобой, а если бы заговорил уже, не пришел бы, делал только то, что она велела. Надо бы ее в ночь заманить, и венок на голову ее бесовскую вернуть.

– И что мне делать? – спросил я озадаченно, – как выманить ее в ночь?

– В начале мы ее измотаем, пусть поищет тебя, силы потратит. Для этого я знаки на теле твоем поставлю, а пока она рыщет, я что-нибудь придумаю, прогуливаясь по сновидениям.