Полтавское сражение. И грянул бой

Упоминая в посланиях Украинцеву и Меншикову кошевого Гордиенко, Мазепа именовал его не иначе, как «старым зловредным скаженным псом» и настаивал на принятии к нему самых жестких мер. Однако царь Петр, занятый войной со шведами в Прибалтике, решил не обострять отношений с запорожцами и в конце июня прислал им с дворянином Базловым и подьячим Ицеховым обычное годовое жалованье. Сечевики привыкли платить добром за добро, и когда в августе следующего года царь обратился к ним за помощью против шведов, отправили в его распоряжение свои конный и пеший полки общей численностью в несколько тысяч сабель под командованием тогда еще запорожского полковника Гната Галагана.

Вот это «старый зловредный скаженный пес Костка» и всплыло сразу в памяти, едва старшины рассказали Константину о нанесенном оскорблении и обвинили в подстрекательстве дворецкого против них Мазепу. Не удосужившись разобраться в справедливости этого обвинения, он тут же поверил ему и встал на сторону старшин. Неужели гетман, сам некогда сечевик, не знает, что обычай забирать у высокотитулованных хозяев после званого застолья дорогую пиршественную посуду принесли с собой на Сечь еще ордынские казаки? А переняли они его от своих бывших союзников и побратимов крымских татар, которые вели себя подобным образом после застолий их посланников с московскими царями и польскими королями. И если те смотрели на такое поведение гостей сквозь пальцы, то почему ему воспротивился малороссийский гетман? Считает себя по достоинству выше царя и короля? Вряд ли. Значит, пожелал оскорбить лучших представителей славного сечевого товарищества, в первую очередь его, кошевого атамана!

— Эх, кабы мы не были в гостях да на каждого не приходилось по десятку мазепинцев, — зло прошипел Константин, снимая ладонь с эфеса сабли. — Изрубили бы пройдысвита [68] гетмана и его гоношистых челядинцев в капусту, а измываться над своими стародавними обычаями не дозволили бы. Но ничего, мы и без сабель расквитаемся с клятой вражиной! — угрожающим тоном произнес он. — Мазепа хочет показать королю Карлу свою силу и держать нас под своей булавой? Дулю ему под нос с перцем! Нехай таскается за королем, как собака на привязи, а мы станем гулять сами по себе. На коней, браты, и будь проклят гетман и его пир!

Старшины принялись седлать лошадей, однако выпитое давало о себе знать, и дело шло медленно. Это позволило Мазепе, извещенному об инциденте с посудой и угрозе Гордиенко, появиться на конюшне прежде, чем запорожцы успели покинуть дворец. На его вопрос о происходящем Константин, не ограничивая себя в выражениях, выложил все, что счел нужным. Мазепа, побелев лицом и закусив губу, выслушал его до конца и, не промолвив ни слова в защиту дворецкого, извинился за случившееся и пообещал, что подобное никогда не повторится. Начавший трезветь Гордиенко был намерен этим ограничиться, однако старшинам лишь извинения показалось мало, и они потребовали выдать им обидчика на расправу, заодно пожелав узнать, не является ли гетман его подстрекателем.

Мазепа отмел их подозрение, но дворецкого, уступил требованию не желающих слушать от него объяснений старшин, ему пришлось вызвать на допрос. Перепуганный дворецкий ответил, что замечание им было сделано по собственному разумению, ни о каких запорожских обычаях он, простой польский шляхтич, слухом не слыхивал, а вот принятие мер к сбережению достатка его ясновельможности гетмана входит в его обязанности. Обвинение с Мазепы было снято, но дворецкого ему отстоять не удалось, и запорожцы без промедления свершили над ним суд и привели в исполнение приговор, отделав вначале его кулаками и ногами, а затем прикончив ударом кинжала.

Сейчас, на трезвую голову, Гордиенко понимал, что к поступку своего дворецкого гетман действительно не мог иметь отношения. Зачем ему оскорблять запорожцев, дружба с которыми нынче нужна ему как воздух, тем более превращать их во врагов? Да и пожелай он их оскорбить или причинить какое-либо иное зло, он мог бы сделать это умнее и болезненнее для них. Ну какое это оскорбление, выразить неудовольствие тем, что сами запорожцы считали в порядке вещей, о чем прекрасно знали их друзья и враги и воспринимали такие действия как должное? По всей видимости, дворецкий позволил себе замечание спьяну либо, будучи шляхтичем-поляком и вряд ли питая симпатию к сечевикам, не смог удержать языка, видя, как те, по его понятиям, грабят хозяйское добро.