Польша против СССР 1939-1950 гг.

Важно также отметить и некоторые обстоятельства личной жизни Фегеляйна, который, ни много ни мало, был мужем сестры Евы Браун, а следовательно, имел прямой выход на Гитлера, оказавшего, между прочим, Буру-Комаровскому во время переговоров об условиях капитуляции прямую услугу. А дело было так. Поначалу, когда фон дем Бах коротко представил ему условия с польской стороны, Фегеляйн впал в ярость, что поляки много себе позволяют. Но когда ему сказали, что эти условия ставит его старый знакомый, граф Комаровский, Фегеляйн сменил тон и попросил присутствующих подождать. Через несколько минут Фегеляйн вернулся и сообщил, что получил по телефону согласие Гитлера на представленные условия капитуляции. Кстати, во время переговоров об условиях капитуляции немцы угощали польских офицеров лакомствами из посылок, сброшенных над Варшавой американскими самолетами. Вот когда помощь союзников дошла до повстанцев-генералов!

А вот предшественнику кавалериста Комаровского на должности командующего АК, генералу «Гроту» — Ровецкому, к сожалению, не повезло. О нем немцы несколько иначе позаботились: казнили в концлагере Заксенхаузен сразу после начала Варшавского восстания. По некоторым сведениям, за его бескомпромиссно отрицательное отношение к предложениям гитлеровцев о сотрудничестве против Советов, сторонником которых он не был, однако же и друзей среди эсэсовцев заводить не собирался. В связи с чем отнюдь не кажется случайным и тот факт, что в руки гитлеровцев он попал всего лишь через 4 дня после гибели главы польского правительства в изгнании генерала Сикорского. Ведь оба они были реалистами и могли, несмотря на все сложности, в конце концов найти путь к взаимодействию с Советами. Впрочем, это теперь уже из области предположений, зато вполне ясно другое: Комаровский, отдавший преступный приказ о начале варшавского восстания, благополучно избежал участи его жертв, а Ровецкий, считавший эту идею убийственной, их участь разделил.

Жаль только, потомкам участников варшавской трагедии недосуг разбираться в подобных тонкостях. И то верно, зачем, если под рукой уже есть виновные в том, что произошло с их предками в 1944 г.? Жестокосердные Советы, не пожелавшие без всякой предварительной подготовки и договоренности положить своих солдат на подступах к Варшаве, где умирали брошенные на произвол судьбы своими же собственными лидерами повстанцы. Этих солдат и так слишком много в Польше осталось, и все они теперь не освободители, а агрессоры. В отличие от аковских героев, успевших и с гитлеровцами общий язык найти, и с советскими партизанами повоевать, и славы себе чужой кровью добыть. Да еще и пожурить варшавян за допущенные в ходе восстания ошибки, о чем, в частности, можно прочитать у Гудериана, цитирующего мемуары Комаровского «Непобедимые»: «...Гражданское население, как и солдаты Армии Крайовой, пользовались трофейным (немецким) оружием, что мешало бережно относиться к боеприпасам. На одного немецкого солдата повстанцы из гражданского населения тратили несколько снарядов и ручных гранат. В каждом поступавшем ко мне донесении содержались жалобы на бесцельное расходование боеприпасов». И пожалуй что неспроста он так о бесцельно потраченных боеприпасах убивался. Не иначе имел в виду, что они бы здорово пригодились уже после войны.

«Попартизанили — и будя»

А теперь еще несколько слов о самой «Буре». Да, в политическом плане она потерпела фиаско и на фоне схватки немецких и советских армий прошла практически незаметной, но все же это была война против общего врага. Поляки и советские солдаты вели совместные бои, а значит, и потери у каждой из сторон были меньше. Кроме того, польские части лучше знали местность и расположение врага и тем самым увеличивали эффективность операций. Хотя более «героические» Национальные вооруженные силы в лице известного нам пана Стефана Новицкого оценивают действия АК достаточно сурово: «...Армия Крайова на восточных польских территориях была по своему существу небольшой и не имевшей большого значения войсковой частью, в которой Советы вообще не были заинтересованы. Ибо на обеих сторонах сражались миллионные армии, а Советы ни с кем не хотели делиться своей победой, даже с западными союзниками». И с последним трудно не согласиться. Действительно, не хотели Советы делиться победой, зачем, если она своя? Тем более что для России это уже не первый случай — поделишься с кем-либо чем-то своим, чего он в принципе и не заслужил, и тут же этот кто-то посчитает своим все остальное и затребует себе.

В завершение же приведем рассуждения вдохновителя «Бури» подпольного генерала «Бура», достаточно цинично заметившего в своих воспоминаниях сразу же после войны, что «Буря» была неизбежна уже потому, что надо было хоть немного повоевать против гитлеровцев, ибо в противном случае «таким образом мы дали бы самой России возможность "доказать" всему миру, что Польша является врагом, а не союзником...»[215]