Полосы

– Я же запутаю, да и закину куда-нибудь не туда, – ответил я.

– Ничего страшного, я не думаю, что машинальная память тебя подведет, – произнес папа с улыбкой.

Мы пошли к обрыву. Папа закинул. Я закрутил катушку до конца, потом отпустил чуть-чуть. Зажал леску пальцем, откинул предохранитель на катушке и сделал заброс. Пальцы чувствовали, как слетает с катушки. Я напряг слух и услышал, как блесна упала в толщу воды. Я начал крутить.

– Вот видишь, я был прав, – произнес папа, до этого молчавший.

– Да, спасибо, что верил в меня, – ответил я ему с улыбкой.

– Главное, чтобы ты верил в себя, а не другие, – сказал папа и сделал паузу, – Я не терял зрения, не могу дать тебе совет, как жить дальше. Это знаешь только ты. Но я могу сказать, кого я вижу перед собой.

– И кого же?

– Сильного человека. Который смог заняться съемками, после того, как потерял свой главный инструмент для этой работы. Я вижу мужчину, который любит свою жену, любит родителей, любит дарить радость окружающим. Любит улыбаться и принимать решения.

Я домотал катушку до конца, стоял и просто слушал папу. Мне были приятны его слова. В них не было ничего сверхъестественного, но их говорил отец, человек, благодаря которому ты живешь, благодаря которому ты тот, кто ты есть.

– Может это будет звучать неправильно и эгоистично, но ты нам нужен куда больше, чем мы нужны тебе. Ты для нас всех и так был примером, а теперь… Мы гордимся, любим и уважаем тебя еще больше. Ты стал еще лучше. Это не слова поддержки, это взгляд человека из темноты, близкого человека. Я чувствую, тебе часто хочется опустить руки, но ты этого не делаешь – и это твоя главная сила, сила которая помогает жить дальше не только тебе, она питает всех нас. Ты думаешь, что нам приходиться помогать тебе и этим ты доставляешь нам хлопоты – но это крайнее заблуждение! Лично я, стоя радом с тобой, испытываю чувство гордости за сына, за себя, ведь в тебе есть частичка и моей заслуги. В общем, я не знаток по речам, но смысл такой. Ты должен жить дальше, радоваться жизни, потому что видеть тебя счастливым и сильным – это самое большое счастье для нас сейчас, даже можно сказать смысл нашей жизни. Я думаю тоже самое тебе сказала бы и Амелия.

По правде сказать, я не ожидал от папы такой речи. Он по жизни не толкал речей. Но сейчас его слова прозвучали как никак кстати. Самое главное, я понял их смысл – моя жизнь принадлежит не только мне, но и моим близким, кто отдает часть себя мне – это мои родители, моя Амелия, да даже Марат. И было бы эгоистично, не дарить им часть себя. А делать я могу это только через собственные успехи и свое счастье. Мое счастье – их счастье, счастье людей, которым я по-настоящему не безразличен, которые меня любят по-настоящему. И если задуматься, в моей жизни других-то и нет, кто бы желал мне плохого. Вся моя злость и обида заканчивается на мне самом, на моей слабости, которую пока никто не увидел. Так будем же и дальше глушить ее и да поможет мне Бог!

– Мальчики мои, поужинаем? – позвала нас с любовью мама и обняла меня со спины.

– С удовольствием, – ответили мы с папой.

На ужин была жаренная рыба с картошкой. Также мама приготовила бутерброды со сливочным маслом и сыром, запивали мы все это чаем с молоком, который был горячим и таким ароматным, прямиком из термоса.

– Рыба в озере не обидится, что мы поедаем ее собратьев? – спросил я у родителей.

– А она не узнает, – ответил папа, – мы ее наверняка не поймаем.

Мы с мамой улыбнулись папиной шутке. Было здорово – сидеть на берегу озера под вечернее солнце и легкий ветерок с родителями, на том самом месте, где мы также устраивали пикник, когда мне было еще лет десять.

– По-моему, твой телефон, – произнес папа, обращаясь к маме.

– Кто бы это мог быть, – мама встала и пошла в машину, чтоб ответить, – Алло! Привет, дорогая!

Мама немного помолчала.

– Просто мы сейчас не дома. Да, я поняла. Сейчас попробую ему объяснить.

Мы с папой продолжали уплетать бутерброды. Если честно, меня не особо волновало о чем и с кем там разговаривает мама. Я наслаждался моментом.

– Дорогой, подойди, пожалуйста, нужна твоя помощь! – крикнула мама.

– Что там еще, – папа встал и пошел к маме.

Она же в свою очередь вернулась ко мне.

– Соседи не могут открыть дверь в подвал, – с такими словами мама подсела ко мне.

– До сих пор не сделали нормальный замок что ли? – спросил я, вспомнив, что доступ в подвал дома всегда был проблемой, то ключ терялся, то замок барахлил.

– Ага, – ответила мама.

Я попытался услышать, о чем говорит папа по телефону, но мне это не удалось. Мой слух улавливал лишь басовые ноты его голоса, из которых я ничего не мог разобрать. Ну и ладно. Вскоре папа вернулся к нам.

– Спасибо вам, мне давно не было так хорошо, – сказал я как можно ласковее родителям.

– Да брось, ты просто не представляешь, какое нам с мамой доставляет удовольствие проводить время с тобой.

– Это точно, – протянула мама, затем продолжила уже другим тоном, более деловым, – ну что разобрались? Объяснил?

– А, да, все объяснил, – ответил папа, как будто не сразу поняв, о чем спрашивает мама.