Полный нокаут (ЛП)

Я сжимаю челюсть и замахиваюсь на него. Я замахиваюсь с такой силой, что у меня болит кулак, когда сжимаю его. Когда он соприкасается с лицом Дона, боль пронзает мою руку и доходит прямо до локтя. Вдалеке я слышу крики Мэдди. Мне хочется закричать, пнуть его за то, что он поранил мне руку, но думаю, что будет выглядеть более круто, если я просто стисну зубы и потерплю. Я бью Дона прямо в нос, и он быстро прикрывает его рукой и стонет, как маленькая сучка.

— Пошел ты, — плюю я в него сквозь стиснутые зубы. Я хочу кричать на него, называть всеми ужасными словами, которыми хотела называть его месяцами, но сильные руки хватают меня прежде, чем я получаю шанс. Они притягивают меня к твердому и смеющемуся телу, и я не вижу, как меня поднимают и уносят. Я хочу увидеть лицо Дона, хочу увидеть ущерб, который причинила. Это должно научить его не проявлять неуважения к другой женщине. У меня в животе мгновенно начинает клубиться вина, но мозг противостоит ей. Я терпела много его дерьма. Намного больше, чем следовало бы. Есть только некоторое количество сексуальных домогательств, которые может вынести одна девушка, прежде чем встанет постоять за себя. Вот что я сделала… Я постояла за себя. Я сжимаю свою руку и умудряюсь оторвать лицо от груди Сета. Он смотрит на меня сверху вниз, широко улыбаясь. Все следы его прежнего гнева исчезли, сменившись абсолютным счастьем и гордостью.

Черт.

Я опускаю голову ему на грудь. Я ударила Дона… По лицу. Я не склонна к насилию… На самом деле когда-то давно я ненавидела насилие всех видов. Теперь я другая, и ударить Дона по лицу было слишком просто. Я так думаю.

Я ничего не говорю, пока Сет выносит меня из клуба, и не могу попрощаться с Мэдди или поблагодарить Кая за выступление. Думаю, все это для общего блага. Я не могу представить, что моя ночь станет лучше, если я останусь сидеть там с Доном в нескольких футах от меня.

Снаружи воздух охлаждает мои горящие щеки. Он приводит в порядок мои разрозненные мысли, собирает их и аккуратно кладет в ящик под названием «разберись с этим завтра». Все, чего я сейчас хочу — это утешения и ободрения от моего мужа. Я не плохой человек… И я не шлюха.

— Может, мне следует отправить тебя в клетку вместо меня. У Вас убийственный удар, леди.

Я качаю головой, морщась, когда сжимаю руку.

— Я не должна была этого делать… Это было неправильно.

— Кого это волнует? Дон получил по заслугам. — Сет сильнее прижимает меня к своему телу. — Ты заставила меня гордиться тобой. И давай посмотрим правде в глаза. Он несмотря ни на что собирался получить по лицу сегодня вечером. Ему повезло, что это сделала ты и твои милые ручки.

Люди пялятся, когда Сет несет меня по улице, но я не возражаю. Нас видели такими слишком много раз, чтобы сейчас смущаться. Слова Дона давят мне на грудь, и я чувствую себя глупо, размышляя над ними. Мне не следовало придавать так много значения его словам. В конце концов это Дон.

— Теперь ты увидел меня в другом свете? — спрашиваю я, глядя на темный бетон. — Теперь, когда мы вместе… Я отличаюсь от той девушки, которую ты встретил?

В глубине души я уже некоторое время размышляю над этим вопросом, но ничего об этом не думала, пока Дон не обратил мое внимание на это. Когда я думаю об этом… Я имею в виду действительно думаю, то чувствую себя по-другому… Сет сделал меня другой. Он заставил меня жаждать того, чего я никогда по-настоящему не хотела. Есть ли черта, которую ты не можешь переступить, даже когда ты женат?

— Да, — говорит он, и мой желудок сжимается. — Я больше не вижу в тебе ту слабую девочку, которой все пользовались. — Он целует меня в макушку, посылая мурашки и иголки по всему моему телу до кончиков пальцев ног. — Ты крутая и независимая женщина, которая точно знает, чего хочет и как этого добиться. Ты изменилась, но все еще остаешься собой. Ты все такая же хорошая, такая же красивая и удивительная, какой была, когда я встретил тебя.

Я борюсь с улыбкой, и он сжимает меня.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю.

Выдохнув, я позволила своей голове упасть ему на грудь. Он хорошо пахнет, как весенний день в лесу после долгой дождливой ночи. Я внутренне морщусь. Слава Богу, мысли внутри, потому что это, должно быть, самая странная вещь, о которой я когда-либо думала в своей жизни.

— То, что происходит между тобой и мной, когда мы одни, остается между тобой и мной, — продолжает он. — Я бы никогда не стал думать о тебе хуже, что бы ты ни делала, чтобы доставить мне удовольствие. Я бы не сказал ни слова, даже если бы ты захотела поиграть с наручниками и плетками.

Я фыркаю. Это важный знак от Сета. Он не увлекается плетками.

— Ты бы смирился с этим?

— Если это сделает тебя счастливой, то я готов получать порку по заднице на завтрак каждое утро.