Полнолуние

Как только Эдгар упустил из виду блуждающий огонек Джемаймы, он вмиг прозрел. Увидел во плоти свою несбыточную мечту, чудом воскресшую и очеловеченную. Она предстала в лучезарном ореоле, созданном его воображением, хоть и пряталась в облике маленькой девочки. Как нарочно, в этот день Элеонора вздумала нарядить ее в белое платье, кружевное и пышное, похожее на старомодное. И Лаура до неправдоподобия напоминала его дочь Магду в детстве: такие же струящиеся светлые волосы и ясные голубые глаза. Взгляд девочки, устремленный ввысь, роднил ее с Магдалиной и в то же время разлучал: в нем было нечто новое, свое. Такого чистого отражения неба в глазах, такой головокружительной лазури Эдгар еще не встречал в своем роду. Его собственные глаза были непроницаемы подобно ночному туману, и лишь изредка в них проглядывал лунный луч. Глаза же дочери Магдалины, эти тающие льдинки, всегда полнились тоской, сначала смутной и сладостной, а со временем испепеляющей, и видели небо лишь как тень на снегу. Только Лаура, девочка четырех с половиной лет, воспринимала небо во всей его беспредельности, ничуть не задумываясь о том, что кроется в глубине манящей синевы. Это дитя смотрело на самоуверенных сверстников с подавленной завистью – ее тоже притягивали небеса, однако, в отличие от Магды, Лаура не искала там необозримых далей. Она просто мечтала взлететь, но была прикована к земле истинно человеческим страхом высоты.

Лаура стояла на островке врожденного одиночества, затерянная в толпе и неразгаданная. Ее белые носки с помпонами сползли на запыленные туфельки. Эдгар не верил в реинкарнацию, но его родительский инстинкт признал в этой неприкаянной девочке родственную душу, слабый отголосок его собственной души, заблудившейся в веках. Однако, прежде чем избрать маленькую Лауру наследницей своей вечности, он решил испытать силу ее духа.

У Эдгара уже не оставалось терпения таиться в тени, и он шагнул в ее безоблачную жизнь, прямо на открытый солнечный свет. Он поднял девочку на руки и пытливо вглядывался, как будто надеясь вызвать призрак в ее глазах.

– Привет, – сказал Эдгар на прекрасном английском с мягким славянским акцентом. – Как тебя зовут?

– Лолли, – простодушно ответила девочка.

К несказанному ликованию Эдгара, она ничуть не испугалась. Лаура лишь слегка поерзала у него на руках, устраиваясь поудобнее, и немного отстранилась, чтобы рассмотреть незнакомца. Она уловила лишь разрозненные черты, которые сливались в нечто ослепительное, подобно солнцу, на которое нельзя глядеть без боли. Лаура залюбовалась золотистым локоном над его правым виском и не заметила ни траурного наряда Эдгара, ни мрака в омуте его глаз.

А Эдгар с любопытством разглядывал Лауру: мелкие неопределенные черты, вздернутый носик почти без переносицы, как у всех детей, светлые брови и круглые глаза, уголки которых уже начали удлиняться. Лицом она, пожалуй, напоминала Элеонору, а та Эдгару никогда не нравилась, хоть и считалась красавицей. Однако разительное сходство девочки с матерью не отпугивало его. Лаура была всего лишь чистым листом бумаги, белым воском, из которого Эдгар мог вылепить свое безукоризненное подобие.

– Послушай, Лаура, – предложил он, – хочешь пойти со мной? Мы улетим далеко-далеко, где тебя никто не найдет. Ты увидишь высокие замки, глубокие озера, снег и облака под твоими ножками…

Девочка призадумалась, стараясь представить себе снег – каков он на ощупь и на вкус, а затем отрицательно покачала головой.

– Нет, – ответила она, глядя куда-то мимо него, и Эдгар словно увидел ее глазами уютную детскую, где рядом стоят две кроватки. – Если я уеду, Джемми будет плакать.

Эдгар улыбнулся ее рассудительности, но на его безупречном лбу нарисовался намек на вертикальную складку.

– Хорошо, – произнес он, – а если мы и Джемми возьмем с собой?

– Тогда расстроится папа, – поразмыслив, ответила Лаура, открывая Эдгару тайны взаимоотношений в ее семье и вновь вызывая восхищение. Эта малышка понимала в жизни гораздо больше, чем он себе представлял.

Внезапно в тонкую паутину, которую он ткал, ворвалась Джемайма – она вихрем вылетела из-за поворота, но совсем не запыхалась, даже волосы и чулочки были в полном порядке. В руке Джемми сжимала палочку с сахарной ватой. Это лакомство было больше ее головы с кудряшками и бантом и приторно-розовым цветом напоминало ее румяные щечки. Увидев сестренку на руках у высокого незнакомца, Джемайма опешила, и беззаботный смех смолк у нее на губах. Она оглядела Эдгара снизу вверх карими глазами – пристально, подозрительно и, пожалуй, презрительно. Эта малютка смертельно невзлюбила его не только потому, что наслушалась страшных историй. Кровные узы, связующие Эдгара и Джемми, обернулись враждой с того мига, когда встретились их взгляды. Мужчина и девочка немедленно раскусили друг друга и вступили в схватку за маленькую душу Лауры.

– Лолли, кто это? – спросила Джемайма таким преувеличенно строгим тоном, какой мог бы показаться комичным в устах семилетней девочки, если бы не ее вызывающий взгляд.