Полное собрание в одном томе

пел Тетцель, и народ раскупал индульгенции, а в них были учтены все возможные грехи, от малейших проступков до убийств, даже грехи, еще не совершенные, а только предполагаемые.

Тетцель был ловкий торговец. У него не было твердой таксы, с ним можно было поторговаться, он брал по состоянию, с одних меньше, с других больше.

Но как ни был Тетцель хитер и оборотист, однажды и его обвели вокруг пальца, причем весьма ощутимо. Вот как это произошло.

В Берлине его дела пошли на спад, и он перебрался в Ютербог[61], а оттуда разъезжал по соседним городкам.

Однажды он, как обычно, зазывал прохожих спасать свои души и покупать индульгенции. К нему подошел молодой рыцарь. Он со всей почтительностью выслушал проповедь святого человека и признался, что он злостный грешник, и что хуже всего, он не может перестать грешить, даже если это будет стоить ему жизни и вечного блаженства. Только он покается от всей души, как тут же нагрешит снова. Теперь он задумал грабеж на большой дороге и не оставит намерения, пусть хоть сам сатана явится за ним. Если бы Тетцель смог продать ему отпущение этого будущего греха, то он, ради очищения души, отвалил бы ему в ящичек добрый десяток талеров.

Достопочтенный слуга господень сделал благостную мину, успокоил молодого человека и обещал ему прощение и прошлых, и будущих грехов. Однако, сказал он, десять талеров за такой серьезный грех, как грабеж, смехотворно мало, грабеж потянет на более солидную сумму, вот тридцать талеров — это другой разговор. Рыцарь попробовал поторговаться, но монах не уступал. Покупателю пришлось выложить требуемую сумму, чтобы спокойно совершить преступление и избежать мучений в вечном огне. Сделка состоялась, и тридцать звонких монет покатились, к радости Тетцеля, в заветный ящик.

Через несколько дней монах ехал из Треббина в Ютербог. Он был доволен ходом дел. Тяжелый, набитый серебром кассовый ящик, тщательно запертый, покоился позади него в повозке, которую с трудом тянули по глубокому песку запыхавшиеся лошади. Путь шел по глухим местам, через пустоши, далеко вокруг не было видно ни одной деревушки. Тетцель с сознанием хорошо проделанного дела вкушал сладкий отдых, как вдруг пробудился от крика возницы.

Повозка стояла, окруженная вооруженными всадниками. Тетцеля вытащили из нее, как он ни кричал и ни ругался.

— Негодяй! — крикнул он рыцарю, командовавшему шайкой. — Ты посягнул на папскую святость и на меня, папского посланца! Это смертный грех, тебе ничем его не искупить!

Рыцарь расхохотался: «Ответить на твой упрек легче легкого! У меня есть твоя собственная бумага с печатью, в которой ты папской властью и могуществом отпускаешь мне не только уже совершенные, но и будущие грехи, в особенности тот, который я сейчас совершаю. Вспомни хорошенько, я на днях дал тебе за это немалые деньги!»

Тетцель тщетно пытался уверить, что такая индульгенция недействительна. Рыцарь только смеялся и уверял, что иной трактовки документа быть не может.

Лошадей направили в пустошь. Тетцель остался в повозке, рыцарь ехал рядом, издеваясь над безутешным монахом. На всю ругань и проклятия Тетцеля он отвечал с безмятежным спокойствием: «Поскольку я от тебя самого получил отпущение грехов, я заберу деньги и не поврежу этим душе. Благодарю за избавление от ада и адью, спокойной ночи!» И ускакал со смехом.

Несушки из Яртхайма

Одна крестьянка из Яртхайма каждый день приносила на рынок груду яиц, хотя у нее было всего несколько куриц. Соседки заподозрили, что тут дело нечисто, и подговорили ее слугу проследить за хозяйкой. Слуга охотно согласился, потому что был в обиде на хозяйку: она постоянно пекла два хлеба, один мягкий, белый — для себя, другой грубый, черный — для домочадцев.

Когда хозяйка ушла на рынок, слуга отыскал ключ от кухонного стола, где хранился белый хлеб, отрезал себе кусочек и с удовольствием съел. Только он его проглотил, как ему неудержимо захотелось кудахтать, ноги понесли его в курятник, там он уселся на гнездо и начал нести яйца.

В этот момент его позвал хозяин. Но слуга продолжал откладывать яйца и никак не мог остановиться. Он крикнул хозяину, чтобы тот пришел в курятник. Крестьянин пришел и спросил, в чем дело. Слуга, сидя на гнезде, признался во всем, что с ним приключилось. Крестьянин удивился и решил на себе испытать действие хлеба. Он пошел домой и съел кусок, и тоже закудахтал, прибежал в курятник, примостился возле слуги, и оба снесли две большие груды яиц.

Теперь им стало ясно, зачем хозяйка ест заколдованный хлеб и откуда берутся яйца. Слуга проболтался соседкам, и никто больше не стал покупать у крестьянки яйца, а жителей Яртхайма прозвали несушками.

Почем городок?

Во Фрайбурге[62] на Швабских воротах изображен крестьянин-шваб возле телеги, запряженной четверкой лошадей. На телеге стоят две бочки, а рядом бежит кошка. Говорят, здесь запечатлен такой случай.