Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь-декабрь 1919

Я, товарищи, еще раз повторяю, что никогда мы не рассматривали нашу деятельность вообще и свою Конституцию в частности образцом совершенства. На этом съезде поставлен вопрос об изменениях Конституции. Мы согласны изменять и давайте рассматривать изменения, но мы не будем этого закреплять «на веки вечные». Но все же, если вы хотите воевать, давайте воевать вчистую. Если вы хотите, чтобы мы соблюдали Конституцию, то хотите ли вы, чтобы соблюдался и параграф 23-й? (Аплодисменты.) Если вы этого не хотите, тогда давайте спорить, нужно ли отменять или нет параграф, который говорит, чтобы мы с фразами об общей свободе и общем равенстве трудящихся не шли к народу. Вы учились конституционному праву великолепно, но по старым буржуазным учебникам. Вы вспоминаете слова о «свободе и демократии», вы ссылаетесь на Конституцию и вспоминаете прежние слова, и обещаете народу все, для того, чтобы этого не исполнять. А мы ничего такого не обещаем, мы не предлагаем равенства рабочих и крестьян. Вы предлагаете, – давайте спорить. С теми крестьянами, которых эксплуатировали помещики и капиталисты, которые трудятся на свою семью на земле, отнятой у помещиков, – с такими крестьянами полное равенство, дружба и братский союз. А тем крестьянам, которые по старой привычке, по темноте и корысти тянут назад к буржуазии, – мы не даем равенства. Вы говорите общие фразы о свободе и равенстве трудящихся, о демократии, о равенстве рабочих и крестьян. Мы не обещаем, что Конституция обеспечивает свободу и равенство вообще. Свобода, – но для какого класса и для какого употребления? Равенство, – но кого с кем? Тех, кто трудится, кого эксплуатировала десятки и сотни лет буржуазия и кто сейчас борется против буржуазии? Это и сказано в Конституции: диктатура рабочих и беднейшего крестьянства для подавления буржуазии. Почему вы, когда разговариваете о Конституции, не цитируете этих слов: «для подавления буржуазии, для подавления спекулянтов»? Покажите нам образец страны, образец вашей прекрасной меньшевистской конституции. Может быть, найдете такой образец хотя бы в истории Самары, где была меньшевистская власть? Может быть, вы найдете его в Грузии, где сейчас меньшевистская власть, где подавление буржуазии, то есть подавление спекулянтов, происходит на началах полной свободы и равенства, на началах последовательной демократии и без ЧК? Покажите такой пример, и мы поучимся. Но вы и показать этого не можете, ибо вы знаете, что во всех местах, где держится соглашательская власть, меньшевистская или полуменьшевистская, там царит бешеная, разнузданная спекуляция. И та Вена, о которой справедливо говорил в своей речи Троцкий, где в правительстве участвуют люди, подобные Фридриху Адлеру, которая не знает «ужасов большевизма», голодает и мучается так же, как Петроград и Москва, но без сознания того, что венские рабочие ценою голода пробивают дорогу к победе над буржуазией. Вена голодает и мучается сильнее Петрограда и Москвы, и тут же австрийская и венская буржуазия на венских улицах, на Невском проспекте и Кузнецком мосту Вены, творит чудовищные вещи по части спекуляции и грабежа. Конституцию вы не соблюдаете, а мы ее соблюдаем, когда признаем свободу и равенство только для тех, кто помогает пролетариату побеждать буржуазию. И параграфом 23-м мы говорим, что для переходного периода не рисуем молочных рек и кисельных берегов. Мы говорим, что нам нужно продержаться не месяцы, а годы, чтобы закончить этот переходный период. После двух лет мы можем сказать, и нам наверное поверят, что мы способны продержаться несколько лет именно потому, что вписали в Конституцию лишение прав отдельных лиц и групп. А кого мы лишаем прав, – мы этого не скрываем, мы говорим открыто, что группу меньшевиков и правых эсеров. За это нас порицали деятели II Интернационала, но мы говорим прямо группе меньшевиков и эсеров, что мы готовы на все, но что они должны помогать нам вести политику трудящихся против спекулянтов, против того, кто помогает продовольственной спекуляции, кто помогает буржуазии. По мере того, как вы докажете это на деле, мы снимем с вас то, что мы сделали по Конституции, а до тех пор ваши бессодержательные слова, это – только увертка. Наша Конституция не отличается краснобайством, она крестьянам говорит: раз ты крестьянин трудящийся, ты имеешь все права, но не может быть равных для всех прав в обществе, где рабочие голодают, где идет борьба с буржуазией. А рабочему она говорит: равенство с тем крестьянином, который помогает в борьбе с буржуазией, и никаких обобщений! Тут трудная борьба. Кто нам хочет помогать, того мы принимаем с величайшей радостью независимо от его прошлого, не считаясь ни с какими названиями. И мы знаем, что таких людей из других партий и беспартийных к нам идет все больше и больше, и этим обеспечивается наша победа. (Громкие аплодисменты, крики «браво».)

3. Речь в организационной секции {140} 8 декабря