Полное собрание сочинений. Том 2

Анна Ивановна Епифанова съ молоду и даже л тъ до 40, говорили, была женщина очень легкого характера — любила повеселиться и не любила ст сняться ни въ своихъ по здкахъ въ столичные и губернскіе города, ни въ домашней деревенской жизни, <гд им ньемъ ея управлялъ то Непрем нный Членъ Земскаго суда, то Уездные Доктора, Учитель изъ Семинаристовъ, то кр постной, управляющій Митюша.> Но л тъ 10 тому назадъ съ Анной Ивановной случилось несчастіе, которое очень поразило ее и изм нило характеръ. Ея управляющій изъ кр постныхъ Митюша, который былъ всячески обласканъ и фаворитомъ своей барыни, хот лъ, какъ говорятъ, застр лить ее и былъ за то отданъ въ солдаты. Съ т хъ поръ Анна Ивановна бросила пустяки, какъ она сама говорила, выписала изъ службы своего почтительнаго и серьезнаго сына Петрушу, передала ему хозяйство, а сама, удержавъ вполн свой веселый и пріятный характеръ, навсегда поселилась въ деревн и занялась устройствомъ домика и садика. — Д йствительно, лучше дома и сада и цв товъ Анны Ивановны р дко можно было найти по пом щикамъ. И домъ и садъ были небольшіе, и убранство ихъ было небогато, но все это было такъ акуратно, такъ опрятно, съ такимъ вкусомъ и носило все такой общій характеръ той веселости, которую выражаетъ хорошенькой вальсъ или полька, что слово игрушечка, которое часто употребляли гости, хваля домикъ Анны Ивановны, чрезвычайно шло къ нему. — И сама Анна Ивановна была игрушечка,— маленькая, худенькая, всегда къ лицу од тая, въ новенькомъ чепчик , съ крошечными ручками, на которыхъ впрочемъ немного слишкомъ выпукло обозначаются лиловатыя жилки, и хорошенькими пальцами которыхъ она шевелитъ безпрестанно, сидя или съ книгой въ своей хм левой б с дочк , или за хорошенькими, подъ ор хъ сд ланными своимъ столяромъ [пяльцами] въ своемъ хорошенькомъ кабинет , гд поютъ хорошенькія кинареечки въ хорошенькихъ кл точкахъ, и гд везд стоятъ хорошенькія вещицы на хорошенькихъ столикахъ, и хорошенькая съ разноцв тными стеклами дверь отворена на хорошинькія краснымъ пескомъ усыпанныя дорожки, вьющіяся между единственными хорошенькими цв точками. Но что всего было лучше въ Анн Ивановн , это то, что она всегда была одинаково весела, одинаково радушна и одинаково ум ла занять каждаго и любила радоваться на удовольствія молодежи. Но в сущности, исключая своихъ цв точковъ и комнатъ, Анна Ивановна никого не любила. —

Авдотья Васильевна мало им ла сходства съ матерью и физически и морально. Она была велика, полна, чрезвычайно красива и не весела, какъ мать, а напротивъ скучлива. — Когда она хот ла быть веселой, то выходило какъ-то странно, какъ будто она см ялась надъ собой и надъ вс мъ св томъ, чего она в рно не хот ла. — Часто я удивлялся, когда она говорила такія фразы: «Да, я ужасно какъ хороша собой. Какже вс въ меня влюблены» и т. п., но зато во вс хъ пріемахъ ея видно было великодушное желаніе пожертвовать собой для любви къ кому-нибудь. — Мать была акуратна, она неряха. —

Петръ Васильевичъ былъ мраченъ, и, какъ я посл р шилъ, мрачность эта происходила отъ уб жденія, что онъ пожертвовалъ своей карьерой матери. Онъ на вс хъ сердился за то, что онъ былъ почтительный сынъ матери и пожертвовалъ ей собою. Онъ дралъ съ мужиковъ, но самъ Богъ не разув рилъ бы его, онъ, сердился бы и на Бога. — Онъ почтит[еленъ] [къ] матери.

* № 10.

Въ то короткое время, когда я вид лъ вм ст эти три лица: папа, Дуничку, какъ ее звала мать, и Петра Васильевича, вотъ что я усп лъ зам тить.

Папа былъ постоянно въ томъ же расположеніи духа, которое меня поразило въ немъ, когда мы прі хали. Онъ былъ такъ веселъ, молодъ, полонъ жизни, что лучи этаго счастія распространялись на вс хъ окружающихъ. — Онъ со вс ми сталъ еще добр е, ласков е, особенно съ Любочкой, къ которой, я зам тилъ, въ немъ въ это время, кром всегдашней любви, присоединилось чувство какого-то уваженія, почти боязни. Разъ онъ, разговаривая о чемъ-то очень веселомъ на балкон съ Дуничкой, вдругъ взглянулъ на Любочку, покрасн лъ и тотчасъ, покряхтывая и подергивая плечомъ, отошелъ отъ Дунечки. —

Съ Мими же, я зам тилъ, онъ въ это время сд лался особенно сухъ и обходилъ ее, какъ непріятное воспоминаніе. Вся его веселость вдругъ пропадала, какъ только онъ обращался къ ней.

Авдотья Васильевна, бывшая большей частью весела, необыкновенно мила и естественна, или вдругъ на нее находила такая заст нчивость, что жалко было смотр ть на нее: она боялась каждаго взгляда, каждаго движенья, видимо съ ц лью преодол ть свою заст нчивость начинала безпрестанно говорить и говорила глупости, сама чувствуя и красн я еще больше. Кром того, я зам тилъ въ ея обращеньи дв вещи, мн тогда показавшіяся странными — она въ разговор употребляла безпрестанно вс обыкновенные выраженія папа, разум ется, большей частью некстати и часто продолжала съ другими разговоръ, начатый съ папа, и говорила про то, чего мы вовсе не знали, какъ про вещь, которая вс мъ должна быть изв стна.