Полное собрание сочинений. Том 2

Умственный скептицизмъ мой дошелъ до посл дней крайней степени. Это д тски-см шно, нев роятно; но д йствительно это было такъ: я часто думалъ, что ничего не существуеть, кром меня, что все, что я вижу, люди, вещи, св тъ сд лано для меня, что, какъ я уйду изъ комнаты, то тамъ ужъ ничего н тъ, а въ ту, въ которую я вхожу, передъ моимъ приходомъ образуются вещи и люди, которыхъ я вижу. Такъ что мн случалось доходить до положенія, близкаго сумашествія: я подкрадывался куда-нибудь и подсматривалъ, полагая не найдти тамъ ничего, такъ какъ меня н тъ, — Вс мои философическія разсужденія были т же темныя, неясныя сознанія, инстинктивныя, одностороннія догадки и гипотезы взрослыхъ философовъ; но во всемъ он носили д тскій характеръ. Размышляя объ религіи, я просто дерзко приступалъ къ предмету, безъ мал йшаго страха обсуживалъ его и говорилъ — н тъ [смысла?] въ т хъ вещахъ, за которыя 1,000,000 людей отдали жизнь. Эта дерзость и была исключительнымъ признакомъ размышленій того возраста. У меня былъ умъ, но недоставало силы управлять имъ — силы, пріобр таемой жизнью. — Помню я очень хорошо, какъ одинъ разъ въ праздникъ я тотчасъ посл об да ушелъ наверхъ и началъ размышлять о томъ, что душа должна была существовать прежде, ежели будетъ существовать посл , что в чности не можетъ быть съ однаго конца. И все это я доказывалъ какъ-то чувствомъ симметріи; что в чность — жизнь и потомъ опять в чность — будетъ симметрія, а жизнь и съ одной только стороны в чность — н тъ симметріи, а что въ душ челов ка есть влеченіе къ симметріи, что, по моему мн нію, доказывало, что будетъ симметрія и въ жизни, и что даже понятіе симметріи вытекаетъ изъ положенія души.— Въ середин этаго метафизическаго разсужденія, которое мн такъ понравилось, что я писалъ его, мн захот лось вполн наслаждаться, и я пошелъ къ Василію слезно просить его дать мн взаймы двугривенный и купить мятныхъ пряниковъ и меду, что Василій посл н которыхъ переговоровъ и исполнилъ. Но Володя, войдя наверхъ, прочелъ написанное на поллист бумаги и усм хнулся. Я тутъ же чрезвычайно ясно понялъ, что написанъ былъ ужасный вздоръ и больше не писалъ о симметріи.

* № 23(II ред.)

Мысли эти не только представлялись моему уму, но я увлекался ими. Я помню, какъ мн пришла мысль о томъ, что счастіе есть спокойствіе, а что такъ какъ челов къ не можетъ оградить себя отъ вн шнихъ причинъ, постоянно нарушающихъ это спокойствіе, то единственное средство быть счастливымъ состоитъ въ томъ, чтобы пріучить себя спокойно переносить вс непріятности жизни. И я сд лался стоикомъ — д тски стоикомъ, но все таки стоикомъ. Я подходилъ къ топившейся печк , разогр валъ руки и потомъ высовывалъ ихъ на морозъ въ форточку для того, чтобы пріучать себя переносить тепло и холодъ. Я бралъ въ руки лексиконы и держалъ ихъ, вытянувъ руку, такъ долго, что жилы, казалось, готовы были оборваться, для того, чтобы пріучать себя къ труду. Я уходилъ въ чуланъ, и, стараясь не морщиться, начиналъ стегать себя хлыстомъ по голымъ плечамъ такъ кр пко, что по т лу выступали кровяные рубцы, для того, чтобы пріучаться къ боли. Я былъ и эпикурейцомъ, говорилъ, что все вздоръ — классы, университетъ, St.-J'er^ome, стоицизмъ — все пустяки. Я каждый часъ могу умереть, поэтому нужно пользоваться наслажденіями жизни. Хочется мятныхъ пряниковъ и меду — купи мятныхъ пряниковъ, хоть на посл днія деньги; хочется сид ть на площадк — сиди на площадк , хоть бы тутъ самъ папа тебя засталъ — ничего. Все пройдетъ, a наслажденіе не представится можетъ быть въ другой разъ. — Я былъ и атеистомъ. Съ дерзостью, составляющей отличительный характеръ того возраста, разъ допустивъ религіозное сомн ніе, я спрашивалъ себя, отъ чего Богъ не докажетъ мн , что справедливо все то, чему меня учили. И я искренно молился Ему, чтобы во мн или чудомъ какимъ-нибудь онъ доказалъ мн свое существованіе. Откинувъ разъ вс в рованія, внушенныя въ меня съ д тства, я самъ составлялъ новыя в рованія. — Мн тяжело было разстаться съ ут шительной мыслью о будущей безсмертной жизни и, разсуждая о томъ, что ничто не изчезаетъ, а только изм няется въ вн шнемъ мір , я набрелъ на идею пантеизма, о безконечной в чно-изм няющейся, но не изчезающей л стниц существъ. Я такъ увлекся этой идеей, что меня серьезно занималъ вопросъ, ч мъ я былъ прежде, ч мъ быть челов комъ — лошадью, собакой или коровой. Эта мысль въ свою очередь уступила м сто другой, имянно мысли Паскаля о томъ, что ежели-бы даже все то, чему насъ учитъ религія, было неправда, мы ничего не теряемъ, сл дуя ей, а не сл дуя, рискуемъ, вм сто в чнаго блаженства, получить в чныя муки. Подъ вліяніемъ этой идеи я впалъ въ противуположную крайность — сталъ набоженъ: ничего не предпринималъ, не прочтя молитву и не сд лавъ креста (иногда, когда я былъ не одинъ, я мысленно читаелъ молитвы и крестился ногой или вс мъ т ломъ такъ, чтобы никто не могъ зам тить этаго), я постился, старался переносить обиды и т. д. Само собою разум ется, что такое направленіе черезъ 2 или 3 дня уступало м сто новой философской иде .

* № 24(II ред.).