Полное собрание сочинений. Том 1

Николай Александрович тоже находился в похожем состоянии, к тому же фирма его практически обанкротилась и только каким-то чудом ещё стояла на ногах.

В тот день был прохладный дождливый вечер. Татьяна уехала к подруге, и Николай Александрович был дома один. Он сидел на кухне, смотрел в одну точку, не переставая курил сигареты. Настроение было на редкость плохое. Он думал о своей жизни, о Татьяне, о Юрии; думал, как жить дальше и никак не мог найти ответа на этот сложнейший вопрос.

«Кто я такой? Зачем и почему я ещё живу? Кому я нужен? Вся моя жизнь – абсурд, чего я добился? Да ничего. «Жизнь коротка, потерпи немножко», – вспомнилась ему фраза, однажды увиденная на открытке. – К чёрту всё! Не хочу я больше терпеть, зачем? Ради чего и ради кого? Если я не нужен себе, значит, я не нужен никому.

Ну что я несу? – опомнился Николай Александрович и, встав, уставился в окно и снова подкурил сигарету. – Нет, всё правильно, и дело вовсе не в депрессии. Депрессия – это состояние, которое помогает нам реально взглянуть на мир. Самое реалистичное чувство в мире.

Не хочу я больше жить! – он сел и взялся за голову. – Не хочу и не могу. Одно лёгонькое движение бритвой и всё, спокойствие, гармония, единение с природой, тишина… А спокойствие – это хорошо, значит смерть – это не противная старуха с косой, а белокурая красавица с цветами и пленительной улыбкой на лице. Я хочу её увидеть. Она такая добрая, а здесь мне уже не за что цепляться. Надоело, всё надоело».

Николай Александрович потушил сигарету и не спеша, шажок за шажком, пошёл в ванную. Он медленно и как-то отрешённо достал свою опасную бритву, посмотрел на неё ничего не выражающим взглядом, затем посмотрел в зеркало и, поморщившись, опустил голову.

«Надоело, всё надоело…» – шептал Николай Александрович. Он сел на пол, засучил рукав и сжал бритву сильнее.

Павел прочитал только что принесённый ему доклад и, потерев руки, с довольным выражением лица откинулся на спинку кресла.

– Ну, наконец-то!

– Что же там такое? – Пётр отвёл глаза от каких-то бумаг.

– Скоро наша операция будет дополнена недостающим звеном.

– В каком смысле?

– «Где завещание…»

– А-а.

– Ага.

– И кто же это будет?

– Некий Николай Александрович Хорошев. Его сына убили какие-то лжепророки, так что повод у него есть.

– А причём здесь наш Василий?

– А какая ему разница?

– Как какая разница?

– Так он же всё равно настоящих убийц никогда не видел и даже не знает, как их зовут. Скажем ему, что убийца Василий, вот и дело с концом.

– Ой, нехорошо как-то.

– А что?

– Это ты привык убивать, я так не могу.

– Эх, давно это было… Не, ну убийца-то всё равно нужен, кому какая разница, кто и почему?

– Но Василий-то не виноват.

– Главное – чтобы этот Николай Александрович об этом не знал, а Василию всё равно. Смерть она и есть смерть.

– Ну не скажи, всё-таки приятнее умирать, если знаешь за что, а не так, совершенно бессмысленно.

– Вот когда он к нам придёт, тогда мы ему всё и объясним.

Пётр чувствовал, что это как-то нехорошо, но в принципе действительно, кому не всё равно?

– Ну, давай посмотрим, что он там делает.

Они включили телевизор и пощёлкали по каналам.

– Вот он!

– Ага, он.

– Что это он делает?

– Гля, гля, бритву достаёт.

Они присмотрелись.

– Неужто вены решил порезать?

– Ничего особенного, естественная реакция на отсутствие цели.

– Так надо же что-то делать, – начал беспокоиться Пётр.

– Ну, теперь-то он не помрёт, не дадим.

– Ага.

– Давай-ка теперь ты спускайся к нему.

– А почему это я?

– Я был у Василия.

– Да? – расстроился Пётр.

– Давай, давай, твоя очередь.

– Ладно, иду.

– А я пока на жену его повлияю незаметненько.

– Всё, не мешай.

Пётр закрыл глаза и сосредоточился.

Седой и Сергей сидели в прокуренном баре и вяло попивали пиво, закусывая сушёной воблой.

– Н-да, докатились мы с тобой, Седой. Всего месяц назад мы могли безвылазно сидеть в ресторанах и казино, а ща всё, каюк, бабки уплыли.

– А ты думал, они бесконечные? – усмехнулся Седой. – И так полгода почти гуляем.

– Да, заработали мы неплохо.

– Ага.

Они сделали по внушительному глотку пива.

– Неплохое было дельце.

– Пока ты не грохнул брата Юрия.

– Ой, только не начинай. Подумаешь тоже, велика потеря. Одним дебилом меньше, одним больше.

– Ну да.

– Я не виноват, я не хотел его убивать, случайно всё вышло, с каждым бывает.

Они замолчали и заказали ещё по пиву.

– Ну что теперь-то делать будем? – Седой выпил сразу полкружки.

– Не знаю. Правда, есть у меня тут на примете одно неплохое дельце. Бабки и большие, и уверенные.

– Наклеим бороды и опять в проповедники?

– Типа того.

– Не, Серж, это дельце не по мне.

– Что же так?

– Меня все эти фанатики до такой степени теперь выводят, что я их скоро уже отстреливать начну.

– Зато дело прибыльное и непыльное.

– На хрен, – подытожил Седой. – Не личет мне больше это занятие. Это ты у нас брехло от Бога, вот и занимайся тем, чем умеешь.

– Ну, как знаешь.

Они замолчали и отпили ещё пива.

– Ну, рассказывай.

– Что рассказывать?

– О дельце твоём.

– Так ты же всё равно не пойдёшь.

– Ну, интересно же.