Полночный путь

— Щас наедимся, согреемся, да и поснимаем кольчуги-то. Куда торопиться? Мы ж привычные; все лето на киевских заборолах кольчуг не снимали…

Два работника внесли огромный жбан, хозяин сам, суетясь выше меры, вытащил пробку, принялся разливать, да не по кружкам, а по ковшам — по горнице, перебивая все запахи, потянулся медовый аромат. Шарап со Звягой понимающе переглянулись, но ковши приняли, Батута, было, принялся отнекиваться, но Звяга под столом наступил ему на ногу. Ни о чем не подозревающий тугодумный Ярец уже выхлебал весь ковш, молодецки крякнул, рявкнул на всю горницу:

— Добрый мед! Давно такого не пивал!

Шарап, краем глаза следивший за Выдрой, вдруг заметил, что тот исчез. Протягивая хозяину ковш, Шарап глянул из-за плеча на дверь, Выдра, — ну, истинно выдра! — уже выскальзывал за дверь, держа полушубок в охапке. Хозяин наливал в ковш мед, но Шарап вдруг перевернул его, рявкнул:

— Хорош пировать! — схватив хозяина за проем меховой безрукавки, Шарап притянул его к себе, и грозно прорычал: — Што, тать побежал к сообщникам про нас доносить? Ты в доле? Здесь на нас не нападут?

Хозяин заверещал:

— Побойся Бога, нехристь! Да нешто я без креста, невинные души губить…

Шарап поднес к его носу кулачище, сказал веско:

— Я вот этим кулаком быка с ног сшибаю, так што станет с твоей цыплячьей шеей, если я по ней щас со всего маху двину?

Заворожено глядя на костистый кулачище, с характерными мозолями на указательном и большом перстах от рукояти меча, хозяин возопил:

— В четырех верстах будут поджидать! Я не в доле! Только за то, чтоб постоялый двор мой не спалили!

Чтобы дожать хозяина, Звяга примирительно проговорил:

— Шарап, может, не надо его убивать? Похоже, не соврал…

Шарап упрямо сдвинул брови, проворчал:

— А мне сдается, што врет, как сивый мерин… И засада сидит не в четырех верстах, а в двух, или трех…

— Не вру! Вот те крест! — и хозяин принялся истово креститься.

Шарап принялся медленно отводить кулачище, будто примериваясь заехать хозяину по загривку, при этом задумчиво говоря:

— Сдается мне, что ты вовсе и не крещен, коли так поспешно именем Христа клянешься…

— Вот! Вот крест! — хозяин рванул рубаху на груди, достал позеленевший медный крест с ладонь размером.

Шарап ухмыльнулся:

— Гляди-ка, какой крест навесил… Думаешь, твой Бог простит тебя за твои душегубства, коли такую тяжесть на шее носишь?

Хозяин, видя что немедленной расправы может и не последовать, плаксиво проныл:

— А ты поживи тут, когда до ближайшего жилья двадцать верст, а вбок от реки — и вовсе сотня…

Шарап, не отпуская его, опустил кулак, спросил:

— Сколько их?

— Да с дюжину всего! — воспрянув духом, радостно воскликнул хозяин.

— Опять врешь, — с сожалением вздохнул Шарап и замахнулся кулаком.

От чего ноги хозяина ослабли в коленях, и он рухнул на колени, громко стукнув о половицы, заорал благим матом:

— Да не вру я! Было б их больше, они б на купеческие обозы нападали! То остатки большой ватаги! Они под Москвой шалили, да воевода выследил их, больше половины ватаги гридни порубили, а эти в глушь ушли…

Звяга проговорил:

— Похоже, не врет… Дюжине татей, и точно, купеческий обоз не по зубам…

— Ладно, — Шарап отпустил хозяина, облокотился о стол, проговорил медленно: — Што делать то будем? С одной стороны — по три на каждого, это вроде как не сурьезно, а с другой стороны — вдруг среди них хорошие стрельцы имеются, из засады нас и постреляют?

Звяга спросил насмешливо:

— Где ж среди татей ты хороших стрельцов видел?

— Ну, ты, например… — равнодушно обронил Шарап.

— Я ж не тать! — изумленно вскричал Звяга. — Половцев грабить — вовсе и не татьба…

— А с третьей стороны, — продолжал тянуть Шарап, — были б у них хорошие стрельцы — они б и на купеческие обозы решались нападать…

Притихшие и перепуганные женщины потихоньку увели детей в светелку, и шепотом переговариваясь, укладывали спать на полу вповалку. Батута прикрыл дверь, сказал, умеряя голос до шепота:

— Пущай малые спят… Мы-то, как ночевать будем?

Огарок с Прибытком, и старшие сыновья Шарапа и Звяги сидели тихонько у другого конца стола, поглядывали на старших. Оглядев их, Шарап проговорил:

— Укладывайтесь тут, в горнице, и спите по очереди, приглядывайте за хозяином. А мы уж на воздух… — прихватив тулуп, Шарап пошел к двери, остальные потянулись за ним.

Когда разобрались по саням, укутались в тулупы, Шарап проговорил тихим голосом, в морозном воздухе разнесшимся по всему двору:

— Первую стражу Батута стоит, вторую Звяга, ну, а самую опасную — я стою. Все, спим! А ты Батута, смотри, не засни — они могут и через тын перелезть, да и порезать нас сонных.