Полночная радуга

Тяжело дыша, Грант повалил ее на землю и уселся сверху, удерживая ее руки у нее над головой и на этот раз постаравшись, чтобы она не смогла воспользоваться своим коленом. Она продолжала бороться и вырываться, и ему показалось, что он пытаешься удержать осьминога, но в конце концов ему удалось ее усмирить. Свирепо уставившись на нее, он заявил:

— Ты велела не называть тебя Прис!

— Ну, и Присциллой меня тоже не называйте! — прошипела она, свирепо уставившись на него в ответ.

— Слушай, я не умею читать мысли! Как же я должен тебя называть?

— Джейн! — закричала она. — Меня зовут Джейн! Никто и никогда не называл меня Присциллой!

— Отлично! Нужно было просто сказать мне об этом! Мне чертовски надоело, что ты все время ставишь мне подножки, поняла? Я могу сделать тебе больно раньше, чем успею остановиться, так что лучше подумай дважды, прежде чем напасть снова. Теперь, если я отпущу тебя, ты будешь вести себя хорошо?

Глаза Джейн все еще злобно сверкали, но тяжесть его коленей на ее ушибленных руках причиняла мучения.

— Хорошо, — угрюмо сказала она, и он медленно встал, а затем удивил ее, протянув руку чтобы помочь ей подняться. Она удивила сама себя, приняв ее.

Внезапно в его темно-золотых глазах заплясали искорки.

— Значит, Джейн, да? — задумчиво протянул он, глядя на окружавшие их джунгли.

Она бросила на него угрожающий взгляд:

— Никаких «Ты — Джейн, я — Тарзан!» — предупредила она. — Я это слышала еще с начальной школы. — Она помолчала, потом нехотя продолжила: — Но это все же лучше, чем Присцилла.

Согласно хмыкнув, он отправился заканчивать разборку их укрытия, а через секунду и Джейн присоединилась к нему. Грант посмотрел на нее, но ничего не сказал. Как она заметила, он был не очень-то разговорчив, и после более близкого знакомства ничего не изменилось. Но он рисковал собственной жизнью, чтобы помочь ей, и не бросил ее, хотя Джейн и знала, что в одиночку он мог бы двигаться гораздо быстрее и с гораздо меньшим риском. Кроме того, было что-то в его взгляде… Усталость цинизм и пустота одновременно. Как будто он слишком много повидал, чтобы теперь доверять кому-либо. Это вызывало у Джейн желание обнять и защитить его. Опустив голову, чтобы он не видел выражения ее лица, она упрекнула себя за то, что чувствует желание защитить мужчину, который столь очевидно способен позаботиться о себе сам. В ее собственной жизни было время, когда она боялась доверять кому-либо кроме родителей, и это было ужасное, одинокое время. Она знала, что такое страх и что такое одиночество, и сострадала ему.

Уничтожив все следы их убежища, он надел свой рюкзак, застегнул его пряжку, и повесил на плечо автомат, пока Джейн убирала волосы под бейсболку. Он наклонился, чтобы поднять и передать ей ее рюкзак. На его лице отразилось удивление, темные брови сошлись на переносице.

— Что за… — пробормотал он. — Что у тебя в этом чертовом ранце? Он весит на добрых двадцать фунтов больше моего рюкзака!

— Все, что, как я думала, мне понадобится, — ответила Джейн, забирая у него рюкзак. Одев его, она крепко, насколько хватило сил, застегнула пряжку на поясе.

— Что, например?

— Да так, кое-что, — упрямо сказала она. Может быть, ее провизия не совсем соответствовала военным стандартам, но она в любом случае предпочтет его консервированному «непонятно чему» свои бутерброды с ореховым маслом. Она решила, что Грант велит ей бросить сумку на землю, чтобы он мог посмотреть его содержимое и решить, что оставить, а что выкинуть. Она была твердо намерена не допустить этого. Джейн вздернула подбородок и посмотрела на него.

Уперев руки в бедра, Грант рассматривал ее забавное, экзотическое лицо, недовольно выпяченную нижнюю губу, высоко вздернутый подбородок. Она выглядела так, как будто снова была готова броситься на него, и он, смирившись, вздохнул. Будь он проклят, если она не самая упрямая, самая невыносимая женщина, которую он когда-либо встречал!

— Снимай, — пробурчал он, расстегивая свой рюкзак. — Я понесу твой, а ты можешь взять мой.

Она вздернула подбородок еще выше, если это вообще было возможно.

— Я со своим вполне справляюсь сама.

— Не трать время на споры. Лишний вес заставит тебя идти медленнее, а ты уже и так устала. Снимай, а я починю лямку, перед тем, как идти.

Неохотно она сняла и отдала ему рюкзак, готовая мгновенно забрать его обратно, если ей только покажется, что он собрался в нем рыться. Вместо этого Грант достал из своего рюкзака маленький пакетик, вытащил оттуда нитку и иголку и ловко начал сшивать края порванной лямки.

Удивленная, Джейн наблюдала, как его ловкие, мозолистые пальцы обращаются с иголкой со сноровкой, которой она позавидовала. Пришивание пуговиц было пределом ее швейного мастерства, причем она всегда ухитрялась уколоть палец, делая это.

— Теперь в армии учат шить? — спросила она, наклоняясь, чтобы лучше видеть.

Он бросил на нее предостерегающий взгляд:

— Я не служу в армии.

— Сейчас может и нет, — допустила она. — Но ведь раньше служили?

— Очень давно.

— А где вы научились шить?