Полночь! Нью-Йорк

Он обиделся, когда я сказала, что не могу задержаться ни на день, ни на два. И решил, что у этой истории нет будущего… Лео, умоляю, покажись…

В это мгновение она отдала бы все на свете, чтобы он появился. Она скажет: «Нет, ты не прав! У нашей истории есть будущее. Я хочу снова увидеть тебя и вернусь. Ты тоже чувствуешь: между нами произошло что-то необыкновенное…»

Не скажет, потому что его нет рядом и он ее не услышит!..

Лоррен захлестнуло чувство одиночества такой силы, какого она никогда прежде не испытывала. Она развернулась и прошла через весь зал обратно, мимо магазинчиков, кафе и ресторанов, оглядела, не различая деталей, террасы и прилавки: The Palm Bar & Grill, «Аптека», Le Grand Comptoir, Flatiron Coffee Roasters. Ее интересовали только лица, хотя у Лео не было никаких причин ждать ее здесь.

Времени не осталось, через пять минут посадка закончится… Черт, как больно! Горестное отчаяние захлестнуло душу Лоррен.

Что делать, как поступить? Не садиться в самолет, вернуться в отель, позвонить Лео и потребовать объяснений?

Опомнись, это была минутная прихоть, он уже все забыл, будь благоразумна…

Она прошла контроль, не чувствуя ничего, кроме усталости и разочарования, сдержала подступившие к глазам слезы и поклялась себе, что больше ни за что не расстроится из-за мужчины. Ты когда-нибудь повзрослеешь? Стыдно быть такой жалкой в тридцать пять лет!

Лоррен предъявила билет сканеру, и автоматические воротца закрылись за ней. Прощай, Нью-Йорк.

Часть вторая Мишень (Джаспер Джонс, энкаустика и коллаж на холсте) [67]

15

Это не Токио, не Лондон,
не Нью-Йорк и не Амстердам,
нет, нет, это Париж.

Taxi Girl, «Paris»[68]

– Ваше здоровье, – сказал сидевший в соседнем кресле мужчина.

Лоррен в ответ коснулась губами бокала.

– Деловая поездка? – Мужчина вознамерился продолжить беседу.

Она кивнула, подумав: «Слава тебе господи, что мы не в экономклассе и от тактильного контакта меня защищает дурацкий плексигласовый кокон».

– Неплохое у них шампанское, – произнес он снисходительным тоном человека, налетавшего бог знает сколько миль и привыкшего отдыхать в VIP-залах аэропортов по всему земному шару.

Лоррен бросила быстрый взгляд на хвастуна: около пятидесяти, из-под слишком тесной рубашки выпирает круглое брюшко. За костюм, часы и ботинки выложил кучу денег. Что себе вообразил этот боров? Считает, что полет в бизнес-классе добавляет ему обаяния? Всерьез верит, что всех женщин можно соблазнить деньгами?

– Я экспортирую антиквариат в Америку, – сообщил он, – у меня своя фирма. Франсуа Лурден, рад знакомству.

«В школе тебя наверняка обзывали тупым жирдяем[69] или «психожопым», – подумала Лоррен и тут заметила полоску незагоревшей кожи на безымянном пальце левой руки. Вот так и прокалываются женатики…

– Возвращаетесь домой?

Он не удержался от довольной улыбки: наконец-то удалось пробить броню этой капризули! Но хороша, ничего не скажешь!

– Именно так.

– Не забудьте надеть кольцо, прежде чем покинете салон, – посоветовала она.

– Что… о чем вы?.. – Он изобразил благородное негодование.

– Сколько у вас детей, мсье Лурден?

– Э… трое.

– Уверена, вы прекрасный отец…

Лицо антиквара совершенно переменилось, глаза потемнели от злости.

– Не твое дело… – прошипел он угрожающим тоном, переходя на «ты» по привычке всех хамов, но от слова «сучка» воздержался, испугавшись скандала.

«Добро пожаловать в двадцать первый век, дорогая…» – мысленно усмехнулась Лоррен и снова подумала о Лео. Она отправила ему штук десять сообщений, пока стояла в трубе телетрапа. Он не ответил ни на одно. Она даже позвонила – с тем же результатом. Потом бортпроводница попросила ее перевести телефон в авиарежим. Кто он такой, Лео Ван Меегерен? Кто скрывается за неубиваемой улыбкой Чеширского кота и мечтательным взглядом? Бессердечный негодяй, который был не прочь развлечься с ней, но не собирался привязываться? Он что, добавил ее имя в свой донжуанский список, подумав: «Очень удобно, завтра дамочка улетит в Париж»? Она чувствовала себя одураченной, хотелось завыть от досады, но не позволяли приличия. Она не доставит удовольствия сидящему рядом мужлану, ни за что на свете!

Чувства оказались сильнее.

Так иногда в штиль на берег вдруг накатывает высоченная волна и смывает легкомысленного балбеса-курортника в море. Она отвернулась к иллюминатору, вгляделась в море облаков, в ослепительно-синее небо, полыхающее золотом солнечных лучей, потом занавесила лицо волосами и беззвучно заплакала.

«Дамы и господа, можете включить ваши гаджеты. Температура воздуха в Париже…»