Полночь! Нью-Йорк

Два «Дофина» спустя – в коктейль на базе миндального и кокосового молока добавлялись абсент и перечный мексиканский ликер – она почувствовала, что стремительно хмелеет, и вдруг подумала: «Что, если мистеру Улыбчивому только того и надо?»

– Пытаетесь меня напоить? – спросила она.

– Может, и так, – ответил Лео, сделал глоток виски безо льда и указал разгоряченной его взглядом и спиртным Лоррен на дверь в глубине зала. – За ней находится ванная комната, якобы точная копия той, где купалась Мария-Антуанетта, а еще легендарный тоннель Коббл-Хилл, самый древний тоннель метро в мире[64]. Его проложили в тысяча восемьсот сорок четвертом.

– Мы уйдем через него? – пошутила она. – Вы рубите головы гостям? Вы серийный убийца?!

– У меня дома есть мини-гильотина, – подтвердил он, – но отсекает она только кончики сигар.

– Вы меня не поцелуете, Лео?

Она высказала просьбу, даже не сменив тон, он посмотрел на нее, и на мгновение его серые глаза утратили задумчивое выражение, потемнели и почти напугали молодую женщину, когда он наклонился, чтобы исполнить просьбу. Его губы оказались нежными и горячими. Легкий поцелуй почти сразу стал страстным, Лоррен запустила пальцы в густую шевелюру Лео, он лизнул ее язык.

Она не знала, сколько продлилась ласка, от которой ее губы вспухли, а зрачки расширились. Несколько бесконечных мгновений эти двое смотрели друг другу в глаза, и любой человек, оказавшийся сейчас рядом с ними, мог бы потом с уверенностью утверждать, что видел столкновение протонов и тяжелых ионов в адронном коллайдере.

– Я должна кое-что тебе сказать, – шепнула она, понимая, что рискует разрушить возникшую между ними магию.

Лео искренне удивился, поняв, что Лоррен серьезна, как никогда.

– Я пока не рассказала об этом полицейским, но ты спас меня от убийцы… и если я и могу кому-то довериться, так только тебе. Очень надеюсь, что ты не сочтешь меня мифоманкой.

Лео не ответил, но улыбаться перестал. Он слушал не перебивая, не сводя с нее глаз, стараясь расшифровать язык тела: в тюрьме от этой способности часто зависело выживание человека. Лоррен объяснила, что уже много месяцев кто-то шлет ей сообщения с угрозами; последнее она получила в больнице Маунт-Синай.

Когда девушка закончила, он какое-то время обдумывал каждое ее слово, потом спросил, есть ли у нее догадки насчет личности преследователя.

– Ни одной, – со вздохом призналась девушка.

– Значит, это длится достаточно долго? – наконец спросил он.

– Да.

– Помнишь первое сообщение?

О да, еще бы она не помнила. Оно пришло в дождливый день, ее мучил противный насморк, что было совсем некстати на совещании с двумя По́лями.

– Там было написано: «Привет, я тот, кто убил твоего отца».

– На французском? Ты говорила, что твоего отца убили в Нью-Йорке…

– Да, на французском.

– Кто такие эти «два Поля»?

Лоррен объяснила.

– Ясно, что дальше?

Она рассказала, как через некоторое время злоумышленник нашел ее в «Фейсбуке», как все время менял номер телефона и адрес e-mail и день за днем забрасывал ее сообщениями.

– Сколько месяцев это продолжается?

– Семь… нет, восемь.

– И ты думаешь, что именно этот человек напал на тебя в парке?

Лоррен вздрогнула и кивнула.

– Получается, он полетел следом за тобой в Америку…

Лео не счел нужным скрывать свой скепсис.

– Ну, он, по меньшей мере, в курсе случившегося, – сказала Лоррен. – В сообщении, которое я получила в больнице, он заявляет, что «в следующий раз доведет дело до конца».

Лео нахмурился:

– Ты рассказала Финку?

– Да. Инспектор счел все это совпадением, но, если он прав, откуда автор сообщения узнал о происшествии в Центральном парке? Кстати, Финк задавал много вопросов о тебе и Заке.

Лео нахмурился еще сильнее.

– Все более чем серьезно, – сказал он. – Ты подала заявление о преследовании в парижской полиции?

– Нет. Пока…

Он неодобрительно покачал головой, и его озабоченность тронула Лоррен. Она наклонилась и снова поцеловала Лео. Поцелуй вышел очень чувственным и нежным, с привкусом абсента и ароматом кокосового молока. «Она делает это чертовски умело…»

– Лео… – шепнула Лоррен. – Давай вернемся в отель… Сейчас.

Он улыбнулся. Она любит командовать и все контролировать. Конечно, раз ты так хочешь.

В лимузине он обнял ее за плечи, они поцеловались. Один раз, другой, третий. Гонзо молча вел машину, не спуская глаз с дороги, светофоров и клубов пара, которые, как часовые в ночи, тянулись вверх из люков. Тихо звучала музыка – Эндрю Бель, «In My Veins»[65]. У Гонзо оказался хороший вкус – эта песня могла растопить любое сердце. Он не ошибся с выбором.

– Спасибо за изумительную ночь, Гонзало, – сказала Лоррен, доехав до «Плазы». – Мне было очень приятно познакомиться с вами.

– Взаимно, señorita, – ответил Гонзо. – В следующий раз звоните мне, если захотите провести время супершикарно: у моего друга низкие вкусы.

Лео и Лоррен улыбнулись.

– Уверена, все так и есть, – сказала она.

– Открою вам секрет, – тоном заговорщика произнес Гонзо. – Вы слишком хороши для него, но не передавайте ему эти слова, идет?