Полюшко-поле

— Мой фюрер, я считаю, что войска Третьей танковой группы в своем теперешнем составе, имея шестьдесят процентов укомплектованности, способны наступать. Пользуясь случаем, я обращаюсь к вам, мой фюрер, с просьбой пополнить танковые дивизии новыми боевыми машинами.

— Я передам обеим танковым группам четыреста моторов, — заметил Гитлер.

Поднявшись, фельдмаршал фон Бок сказал:

— Мой фюрер, я не могу изменить своих взглядов на оперативную обстановку. Я акцентирую, что удар на Москву по-прежнему остается единственно верным планом. Я лично высказываюсь за безотлагательное продолжение марша на Москву. Меня не прельщает ни юг, ни север. Есть только одно главное направление — Москва. Удар в сердце красной России. Мой фюрер, я должен вас предупредить: едва русское командование почувствует под Киевом давление на свои фланги, оно отведет войска на реку Псел. Такой маневр вполне осуществим. Красные дивизии ускользнут от наших гренадеров, и в результате мы выбросим несколько драгоценных недель на ветер.

— Тактика русских определилась: ни шагу назад! Они добровольно не оставят своих позиций, — перебил Гитлер фон Бока.

— Мой фюрер, окружая русские силы в треугольнике Кременчуг — Киев — Конотоп, танковые группы Гудериана и Клейста пройдут с боями сотни километров. Они не смогут без отдыха, доукомплектования и ремонта приступить сразу к маршу на Москву.

— Фельдмаршал Бок, войска, одерживающие победы, не знают усталости. Танкист обязан применить боевое оружие с такой же быстротой и ловкостью, как мушкетер Фридриха Великого.

— Мой фюрер, больше всего на свете я боюсь дьяволов наших желаний… Не ставьте группе «Юг» слишком масштабной задачи: прыжок на Дон и на Кавказ. Пусть она выйдет на линию Харьков — Курск. Поближе к Москве. С оперативной точки зрения, этот добавочный германский меч желательно вонзить прежде всего в столицу большевиков.

Молчание. Гитлер топорщил усики. Внезапно его грубые черты лица исказила гримаса:

— Господа, я не могу примириться с мыслью, будто верховный главнокомандующий недооценивает значение красной Москвы и сознательно отдаляет час штурма и взятия цитадели мирового коммунизма. — Он не мог сдержаться, его бешеный крик пронесся по комнате: — Я ненавижу Москву…

Фельдмаршал Бок заметил, как за окном на берегу Березины, словно флюгеры в бурю, моментально повернулись на голос каски часовых. Неистово жестикулируя, Гитлер продолжал выкрикивать:

— Еще до захвата Москвы я буду громить ее артиллерийскими обстрелами. Я прикажу беспрерывно бомбардировать город с воздуха. Из окруженной Москвы не уйдут ни русские солдаты, ни гражданское население. — Он впал в экстаз. С потоком слов теперь летела обильная слюна. — Я не приму капитуляцию красной столицы, если даже она будет предложена противником. Я отдам распоряжение затопить Москву и ее окрестности. Кремлевские башни и купола церквей поглотит искусственное море. Волны морской бездны навсегда скроют столицу Советов. — Он внезапно успокоился. Обрызганные слюной, генералы невольно морщились, но им было неловко достать платки. Гитлер спокойно добавил: — Взять Киев, чтобы взять Москву.

На следующее утро «кондор», сопровождаемый эскортом истребителей, прошел над Винницей. Внизу блеснул изгиб Южного Буга, и самолет снизился.

На полевом аэродроме Гитлера встретил фельдмаршал Герд фон Рундштедт с руководством группы армий «Юг» — генералами Зоденштерном, Рейхенау, Клейстом и Шведлером. После приветствий и рукопожатий большие черные «мерседесы» помчались по пыльной дороге. Квартирмейстерские ищейки Рундштедта выбрали для временной ставки Гитлера укромный и вместе с тем живописный уголок. Они расположили ставку верховного командования в сосновой роще, там, где маленькая степная речушка Десна сливается с Южным Бугом.

В глубине бронзовой рощи на расчищенной полянке возвышался походный домик фюрера, сложенный из отборных дубовых бревен. Его окружал белопенный розарий. У крыльца на двух клумбах красовалась свастика из черных голландских тюльпанов.

Позавтракав с генералами, фюрер пригласил их на прогулку. Ему приглянулась роща. Медленно прохаживаясь по берегу Южного Буга, он сказал:

— Господин первый обер-квартирмейстер фон Паулюс, вы являетесь представителем генштаба. Я прошу вас передать руководству ОКХ мою просьбу: оборудовать в этой роще надежные подземные убежища. Я намерен перенести ставку под Винницу и отсюда руководить дальнейшим ходом восточной кампании.

— Мой фюрер, все будет исполнено. — Паулюс слегка поклонился.

Глуховатый Рундштедт старался держаться поближе к Гитлеру. Он подобострастно ловил не только каждое слово, но и каждый взгляд и жест хозяина «третьей империи». Рундштедт не мог похвастаться перед фюрером успехами группы армий «Юг». Киев задержал его гренадеров. Этот столичный город впервые за все походы и кампании навязал германским войскам опасную форму позиционной войны. «Шаг на месте» удручал Рундштедта.