Полюби меня таким

Оказалось, всё не так уж трудно. Ожидала больше эмоций и негатива. Но свекровь сделала правильные выводы. У кого дети, с тем и дружу. Конечно сомневаюсь, что она успокоится и не будет пытаться нас померить, но мою позицию я донесла, теперь буду корректировать её поведение.

Уговорив пол бутылки малиновой настойки, поругав ушедшего кабеля, обсудив дальнейшее существование, расходимся по комнатам в пять утра. Как дальше жить буду, подумаю потом, после праздников. И детям расскажу после разговора с Денисом. А сейчас спать.

На следующий день Алька прорывается в мою комнату с боем. У двери лежит Тыква и никому не даёт зайти.

— Мааам! Мама! Время двенадцать! Вставай! Блинчики проспишь! — кричит дочка, пытаясь отогнать собаку. — Уйди, Тыква! Весь проход заняла! Корова жирная!

В ответ Тыква довольно рыкнула, но от двери не отошла. Соскучилась псина. Поднимаюсь с кровати, накидываю халат и выползаю в коридор. Голова раскалывается от недосыпа и градусов. Что-то часто к бутылке прикладываться стала. Так и спиться можно. Всё! Больше ни капли в рот, ни сантиметра…

Тыква, увидев меня, ластиться по полу, задирает лапы, изгибается, требуя массаж живота. Какая пластичная и гибкая у меня собака. Погладив мохнатое пузо, спускаюсь на кухню за кофе и блинчиками. Свекровь уже колдует над обедом. И откуда столько сил? Ночью пила больше меня, а утром уже блинов настряпала.

— Потрясающе… — блаженно щурюсь, отпивая кофе. — Вот теперь всем доброе утро!

— Доброе, Дашь. Как себя чувствуешь? — интересуется Вера Павловна.

— Теперь хорошо, — улыбаюсь. — А блинчиков поем, и будет ещё лучше.

Два дня пашу на огороде, как папа Карло. Свекровь дорвалась до моей туши и гоняет по участку. К отъезду спина не гнётся и не разгибается. Охая, заползаю в машину.

— Я за вами тринадцатого приеду, — прощаюсь с детьми.

— А в школу тринадцатого? — проявляет ученическую совесть Вадим.

— Записку напишу. Пойдёте в школу четырнадцатого, — успокаиваю его совесть.

До дома доезжаю за час. Не успеваю зайти в квартиру, как раздаётся звонок в дверь. Открываю, на пороге Максим.

— Что ты здесь делаешь? — опешила я.

— За тобой приехал. Собирайся, — отодвигает с прохода и заходит в квартиру.

— А как же утро?

— Я от тоски до утра сдохну, или от спермотоксикоза умру, или рука дрочить отсохнет! Собирайся давай! — рявкает, аж подпрыгиваю на месте.

— Хорошо. Только душ приму и переоденусь, — пячусь в комнату от бешенного взгляда.

— Нахуй душ! — хватает за талию, сдирает джинсы с бельём, впечатывает в стену. — Здесь тебя трахну! Давай кошечка, обними меня ножками.

Подхватывает под ягодицы и одним махом насаживает на член. От такого внедрения перехватывает дыхание. Через его плечо смотрю в зеркало на ритмичные, мощные движения бёдрами, обвитыми моими ногами, на сокращение ягодичных мышц при каждом толчке в меня, на мои глаза, горящие лихорадочным блеском. Загораюсь ещё сильнее.

— Ещё… Глубже… — рычу, сгорая от наступающей волны.

— Так, Кошечка? Давай… Кончай… — рычит в ответ, вбиваясь быстрее, сильнее, до боли.

От сильного взрыва вгрызаюсь зубами ему в плечо, сотрясаясь от оргазма и не перестающих фрикций. Сквозь гул в ушах, слышу звериный стон и горячий поток спермы врывается внутрь. Стоим у стены, пытаясь отдышаться, собрать себя.

— Ну что, кошечка? По второму кругу? — ухмыляется мой кошак.

— Нет. До дома подождём, — голос дрожит, как и ноги и руки.

— Как скажешь, милая. Но дома ты моя на всю ночь. Завтра ходить не сможешь, — шепчет, спуская на пол.

Подхватываю снятую одежду и неровной походкой иду в ванную.

Максим

До утра ждать не могу. Срываюсь с места, как только Дима сообщает, что Дарья выехала. Подъезжаю, аккурат, следом за ней. Попадаю в квартиру и мозги в смятку. Не собирался брать её в семейном гнёздышке, но крышу сорвало напрочь.

В машине пытаюсь продолжить марафон, заваливаю кошечку на сиденье, раздвигая ноги.

— Макс. Давай до дома подождём, — судорожно шепчет, упираясь рукой.

— Не понял? — охренваю от вежливого отказа.

— Я свою гибкость на даче оставила. Боюсь, в машине скрутит или позвоночник ссыпется в то, что ты одевать не разрешаешь, — смущённо улыбается, утыкаясь лбом в мою грудь.

— Ну вот. Отпускай тебя. Отдавал здоровую, забираю ка… не гибкую. И как тебя на мостик теперь ставить или в позу берёзка? Весь кайф обломала, — притворно, обиженно качаю головой. — Придётся тебя лечить, а потом аккуратно трахать в миссионерской позе.

— Ген. У аптеки останови, — нажав на кнопку, ориентирую водителя.

В аптеке накупаю мази, таблетки, соли, корсеты, буду лечить. Дома первым делом наполняю ванную с расслабляющей солью. Укладываю туда болезную и сам залезаю массаж сделать.

— Расслабься. Сейчас намну, натру и к утру сальто тройное крутить будешь, — описываю свои действия.

— Чёрт… Макс… — блаженно вытягивается под моими руками. — Не знаю, как тройное, но двойное точно на тебе крутану.