Полёт в ночи

И в этот жаркий полдень погода была такой же. Над головой бирюзовое небо без облачка. Мальчишки искупались в тёплой бирюзовой воде неподалёку от городского пляжа и разлеглись на мягком сером песке. Июльский ветерок ненавязчиво обдувал их мокрые худые тела. Ванька интенсивно закапывал в песок свои ноги, чтоб потом с силой вырывать их из песочного плена.

– Глупо всё это, – сказал вдруг Григорий задумчиво.

– Почему? Я же так, для смеха, – откликнулся Ваня. Он выглядел обескуражено.

– Да я не об этом, – продолжал Гришка. – Будущего у нас с тобой нет, братишка. Надоело мне бродяжничать. Надоело. Не считают нас за людей. Да и правильно. Какую мы пользу приносим? Для чего землю топчем? Каждый раз ем эту невкусную несвежую пищу из помоек и думаю: "Ради чего свою жалкую жизнь поддерживаю?" За тебя тревожусь. Тебе учиться надо. А в школу тебя не возьмут. Жизни достойной, сытой нам не видать, если будем продолжать бродяжничать. Документы нам нужны. Понимаешь?

– Ты ж сам говорил, что свобода – важнее всего. Мы с тобой, брат, как птицы вольные. Сами себе хозяева!

– Так-то оно так. Но дурак я был, когда думал, что свобода – это на улице жить, куда хочешь ходить и ничего не делать. Думал, свобода – это когда над тобой никто не командует, и ты сам по себе. Однако ж другие люди смотрят на нас, как на отбросы. Сторонятся. Я сам себе становлюсь противен, когда замечаю брезгливые взгляды прохожих. И не только в этом дело. Вот скажи, у тебя есть мечта?

– Конечно. Мамку найти, Павла и Лидочку. И чтоб дом у нас был большой, и чтоб отец из лагеря вернулся. И ты бы с нами жил. И всё бы у нас было.

– Вот именно. Дом сам по себе с неба бездомному не свалится. А моя мечта…, – начал объяснять Григорий, уставившись в одну точку, – стать моряком! На корабле служить на Черноморском флоте.

– Что за флот такой? – заинтересовался Ванька.

– Великий Черноморский флот. Я о нём в газете читал. И фотографии кораблей видел. Эта газета у меня в мешке лежит, я тебе покажу. На море я хочу, каждую ночь во сне его вижу.

– Братец! Зачем тебе это море? Разве наша Волга хуже? И корабли есть! – выпалил мальчишка, вскакивая на ноги.

– Да какие это корабли? Так, баржи да судёнышки торговые. А на флоте настоящие корабли. Военные!

Ванька замолчал и сел. Давно забытое чувство тревоги защемило сердце. Неужели Гришка хочет уехать и оставить его? Повисло напряжённое молчание. Настроение у Вани испортилось.

Григорий развернул Ивана к себе лицом и, улыбаясь, ласково сказал:

– Знаю, о чём думаешь, брат! Никогда я тебя не брошу, веришь? Куда ж я без тебя? Мы же братья! Никогда во мне не сомневайся. Просто пойми, я беспокоюсь о нашем будущем. Не хочешь же ты, чтоб мы до старости скитались, объедки ели, в лохмотьях ходили и так и померли на помойке, как собаки? Ведь не хочешь?

– Не хочу, – ответил Ванька срывающимся голосом.

– Ну вот! И я не хочу. Поэтому, будем действовать, Иван , – заключил Григорий.

– А где же мы достанем документы?

– Пока нигде. Доберёмся сперва до моря. А там я взятку дам. Добро?

– Ты хочешь отдать крест?

Григорий согласно кивнул. Он однажды показывал Ваньке своё единственное сокровище – золотой крест с рубинами, украденный ещё в 1932-м. Григорий тогда сказал мальчику, что крест он нашёл в одной из брошенных деревенских хат, которая осталась после раскулачивания и отправки на спец.поселение хозяев. На самом деле было всё не так. Гришке было всего четырнадцать, когда он впервые пошёл на "дело" в составе банды беспризорников. Средь бела дня в лесополосе напали на обоз с зерном, который два большевика вывозили из деревни. Официально коллективизация и раскулачивание считались законченными, но комитетчики творили беспредел на местах, продолжая вывозить хлеб из сёл и изымать имущество уже у крестьян-середняков. Ребят было пятеро. Избили и связали тех двоих, забрали их сумки, раздели и забрали вещи. Также смогли унести мешок с зерном и мешок с мукой. Так и оставили сидеть представителей советской власти голыми, привязанными к дереву. Убегали быстро, на пару недель решили рассредоточиться по разным деревням, украденное спрятали в лесу до поры до времени, решили делить позже, когда уляжется шумиха. Гришка как раз нёс вещи ограбленных, и, когда ещё бежали, нащупал в одном из карманов что-то твёрдое. Незаметно для других вытащил вещицу и спрятал во рту, от греха подальше. Так у него оказался старинный драгоценный крест. Он берёг его, знал, просто продать или обменять не получится, сразу поймут, что вещь ворованная. Прятал его Гришка, как умел. На себя напялить боялся, вдруг когда-нибудь арестуют, отнимут крест да ещё выяснять начнут, где взял. Последнее время хранил его в лесу в тайнике – вырытой ямке под старым каштаном, примерно в двухстах метрах от протоптанной тропы. Раз в неделю ходил проверять тайник, где кроме драгоценности хранились ещё несколько десятков рублей, скопленных за годы скитаний. И вот теперь Григорий понял, как использует крест.