Полёт в ночи

На дело решили пойти немедленно, тянуть было нельзя. Утром может быть поздно. Григорий велел мальчику оставаться в овраге и ждать, никакие протесты не принимаются. Мал ещё. Ближе к полуночи, когда Старецкое погрузилось в кромешную тьму, трое самых взрослых парней бесшумно вошли в Ванькину хату. Григорий зажёг три лучины. Пацаны пошарили по углам, поняли, что брать было нечего. Под лавкой Григорий заметил небольшой жёлтый предмет. Это была куколка. Старенькая, потрёпанная тряпичная кукла в желтом платьеце. Две чёрные бусины на месте глаз. Гришка бережно поднял её и припрятал в карман. Затем мальчишки сгребли солому и сухую траву, на которой в доме спали, в центре комнаты. Тряпьё порвали на лоскуты и с пучками травы рассовали в щели между брёвен по стенам и под крышей. Развели два костерка. Подождали. Когда огонь занялся и перекинулся на стену, быстро покинули избу и бегом вернулись к своим. Алое зарево поглотило родную Ванькину хату уже через пять минут целиком, но этого ребята-беспризорники уже не увидели. Каждая минута была на счету. Ванька вскоре почувствовал запах дыма. До боли жалко было свой дом, место, где родился и рос, где когда-то был счастлив. Будто половина сердца осталась там. Теперь это – прошлое, которое навсегда останется в памяти. Григорий сказал:

– Уходим сейчас же. Все готовы?

Ребята засуетились. В несколько больших мешков из дерюги уже был сложен нехитрый скарб. Ребята похватали мешки, тот, что с провизией взял Григорий. Затушили костёр и отправились в путь. Больше четырёх часов шли по просёлочной дороге до бывшей Покровской слободы, которая разрасталась и развивалась быстрыми темпами и недавно стала именоваться городом. Большую часть пути, Григорий нёс Ваньку на спине, лишь изредка снимая, чтоб отдохнуть. Ванька был самым младшим в группе. На руках у Гришки он чувствовал себя как за каменной стеной и так крепко ухватился за его шею, что тот аж закашлялся. Шли тихо, слышно лишь было, как шелестит кое-где пожухлая листва под ногами. Когда забрезжил рассвет вышли к берегу Волги. Григорий знал эти места. На пустынном деревянном причале стояла одинокая хлипкая лодка. Гришка спустил Ваньку с затёкшей спины и скрылся в посадках. Вернулся через минуту с мужиком в высоких резиновых сапогах. Лодочник окинул взглядом всю компанию и сказал, что лодка мала. Почесал репу. Исчез снова в густых зарослях, затем свистнул. Гришка метнулся в кусты, и вскоре оба парня волокли ещё одну лодку, настолько захудалую с виду, что Ванька очень засомневался, что на ней можно плыть. Друзья- беспризорники залезли в лодки, устроились кто на сиденьях, кто на полу, тесно прижавшись друг к другу. Холодный осенний ветер продувал насквозь, и худые детские тела сотрясались от мелкой дрожи. Одну лодку подтолкнул лодочник, другую, ту, что с Ванькой – Григорий. Гришка, в отличие от лодочника, который был в резиновых сапогах, промочил ноги по колено, так и текло с его штанин пока плыли. Но он не обращал на это внимания, интенсивно работая вёслами. А вот у Ваньки сжалось сердце, от этого. Он запереживал, что тот заболеет, и что тогда? Понимал, что жизнь его сейчас от него, Григория, зависит. Немного погодя за вёсла сел Фёдор, а Гришка подсел к Ваньке, обнял его и сказал: "Я тебе вот это взял…", и отдал найденную у него в хате сестрёнкину куколку – всё, что у Ваньки осталось от Лидочки. Любимой, милой сестрёнки. Мальчик тихо заплакал, и так и уснул на коленях у Гришки, всхлипывая и тяжко вздыхая.

Глава девятая