Полигон

Он действительно не мог. Физически не мог представить – аж передергивало, – что позволит прикоснуться к себе этому жирному борову, смердящему и потеющему так, будто ему на голову вылили ведро воды. У Новака стресс от общения с клиентами, прибывшими на дорогих тачках. Его от них тошнило. Но те хоть выглядели похожими на людей – в отличие от представителя сицилийского землячества.

– Прошу, Адольфо! Чувствуйте себя как дома! – если бы встреча с жиртрестом Гамбино не сулила серьезные барыши, Новак лично – с удовольствием! – разделал бы толстяка на ошеек, вырезку и окорок. – А я пока вынужден уединиться. Важный деловой разговор.

Сицилиец понимающе кивнул, сморщив при этом складки семи подбородков, и колобком покатил к центральному входу. Разволновался-то как, худышка, чуть ли не побежал. С каким бы удовольствием Новак его… их всех… к ногтю, а потом!..

Он вновь поднес трубку к уху:

– Макс, дорогой, ты еще на связи? Это хорошо. Значит, узнал. Как ты, Макс? Как супруга? Как ребенок ваш? Кажется, у вас мальчик?

Будучи капитаном милиции, Новак мог по тревоге загрузить в автобусы дежурную группу ОМОНа и погнать хоть к черту на кулички – и драться бескомпромиссно, до полного уничтожения очередного бандформирования.

С тех пор много воды утекло, Новак стал… Не мягче, нет. Жестче стал. Просто юношеский максимализм – все или ничего! – его больше не заводил. Теперь он действовал иначе: сначала надо унизить жертву, напугать, превратить в блеющее чмо, пускающее слюни и размазывающее по роже сопли, и только потом уничтожить физически.

– Какое мне дело? Макс, ну что ты? Мы же друзья. Меня очень беспокоит твоя судьба. Я хочу помочь тебе, Макс. Я в Вавилон даже прилетел. Может, встретимся?

Если бы Новак умел улыбаться, то улыбнулся бы сейчас непременно. А так на его лице застыл оскал голодной гиены – эту свою особенность мимики, как-то замеченную в зеркале, он находил забавной. Сходство с африканским хищником ему льстило.

– Очень жаль. Хотя мог бы и уделить старому приятелю пять минут своего драгоценного… Тогда, если ты не возражаешь, я передам подарки, которые привез, через твоего сына. У тебя, кстати, отличный мальчишка. Веселый, симпатичный, живой. Пока что… Ах, хочешь поговорить с сыном? Ну, Макс, ты мне разве не веришь? Мальчик у меня в гостях, не сомневайся.

Напряженная тишина в ответ, тяжелое дыхание. Ах, как небось беснуется Максимка, руки заламывает, губки грызет! Новак многое отдал бы, чтоб увидеть сейчас лицо заклятого врага.

От беседы с Краем он получал удовольствие, с которым не сравнится даже лучший секс в его жизни. И первое убийство не сравнится. Даже пытая сталкеров в застенках у ЧЗО, такого кайфа он и близко не получал.

Новак был почти что счастлив.

– Ах веришь? Вот и отлично, Макс. У меня дела, я организовал благотворительный вечер в детдоме, так что позже перезвоню, тогда с сыном и поговоришь.

* * *

– Погоди! Новак, чего ты хочешь? – голос мой стал хриплым, чужим.

Реальность перед глазами плыла и покачивалась. Все разом стало неважно: общак кланов, Полигон этот со всеми его мутантами и приборами, проблемы с поиском работы, наши дрязги с Миленой, вообще все-все-все…

– Патрик у Новака? – едва слышно спросила жена.

Я кивнул.

Еще в Чернобыле я необоснованно – потом много и долго извинялся – обвинил будущую жену в том, что она сошлась с Новаком и предложила ему заняться противозаконным бизнесом. Тогда она жалко пролепетала что-то в оправдание. Ни раньше, ни после я не видел страха в ее глазах – до этого момента, здесь, на Полигоне. Прислушиваясь к моему разговору с Новаком, она будто разом постарела лет на десять. Вряд ли и я стал моложе.

– Макс, я всего лишь хочу повидаться, – прозвучало в трубке, враз потяжелевшей настолько, что я едва ее удерживал, вот-вот выпадет. – Я соскучился, Макс.

Я понял, к чему он клонит. Настало время платить по старым счетам. Что ж, я готов.

– Раз соскучился, надо встретиться. Но я же не могу прийти в гости с пустыми руками, верно?

– Ты все такой же сообразительный, Макс! Это хорошо. Я рад. Я слышал, ты брезгуешь спиртными напитками, поэтому будем пить чай. Принеси что-нибудь к чаю, Макс.

– Что именно, Новак? – назвать его «дружищем» я не смог бы и под пытками.

– Чего-нибудь вкусненького… – Новак сделал паузу, вроде как задумался. – Захвати-ка, к примеру, миллион долларов США. Это лучшая закуска к крупнолистовому. Принесешь – и клянусь здоровьем матери, я с удовольствием верну тебе сына.

Беседа, наконец, обрела деловой характер. Это слегка меня успокоило. Если смогу удовлетворить алчность бывшего мента, верну сына. Сделка, просто сделка. К тому же, Новак поклялся матерью, а это не просто так, это всерьез. Мать для него – святое.

Когда Патрик будет в безопасности, я скручу Новака в такой бараний рой, что он разговаривать разучится, только блеять будет. Или просто пристрелю подонка, чтобы рук не марать. Но раз у нас сделка, то для начала мы обсудим условия сотрудничества.