Полярный круг

— Увидишь леса, парки, — задумчиво сказал Грошев. — Завидую… А знаешь, Оле, Владимир Иванович наконец-то обещал дать вездеход в тундру. Привезем кусты и посадим.

— Вернусь — а тут сад, — с улыбкой сказал Оле.

— А что? — с вызовом откликнулся Грошев. — Будет здесь зелень… Вон глядите — сколько тут чернозема! Правда, слой небольшой, но какая жирная земля! Я у себя в комнате насажал всякого — растет как на дрожжах. Говорят, в старину здесь были мясные хранилища — вот откуда здесь жирная земля! Вот построим большую электростанцию, появится бросовое тепло, можно будет и теплицу завести!

Ваня Грошев размечтался, словно собирался здесь прожить всю свою жизнь. Оле посмотрел на часы. Было около восьми утра. Солнце пробилось сквозь туман, и море, покрытое льдом, заблестело, заиграло яркими бликами. Небо очищалось быстро, и так же быстро таял тоненький слой свежевыпавшего снега.

На снегу ярким пятнышком показалась красная куртка Нади. Оле в тревоге побежал навстречу дочери.

— Ты что, Надя?

Лицо у девочки было заплаканное, хотя Надя никогда не ревела при отце.

— Я пришла к тебе рано утром, — не сдержав всхлипа, с трудом произнесла Надя, — а в доме никого. Я испугалась: ты уехал и не попрощался со мной.

— Ну что ты, моя хорошая, как я мог это сделать? Зря ты так плохо обо мне думаешь…

— Я не думаю, — оправдывалась Надя, — я проснулась рано-рано и все думала о тебе, как будешь отдыхать… Радовалась за тебя и беспокоилась…

Оле вспомнилось местное значение слова «отдыхать», и он заверил дочку:

— Я буду путешествовать, набираться культуры. Отдыхать некогда будет… Вот хочешь — я буду тебе писать каждый день, что я увидел, что узнал нового? Хочешь?

— Очень хочу! — восторженно ответила Надя.

— И ты будешь как бы путешествовать вместе со мной… В школе у вас я видел карту — будешь отмечать, где я… Хорошо?

— Нина Павловна не даст пачкать карту, — засомневалась Надя.

— У меня дома есть атлас, — вспомнил Оле. — Будешь на атласе отмечать.

И вдруг вспомнилась давно слышанная песня:

Глаза поутру после сна открывая,
На карте отметишь мой путь…

Оле уже чувствовал себя бывалым путешественником.

— Идем собирать чемодан, дочка! Смотри — снегопада нет, небо ясное, к полудню будет чисто.

4

Надя провожала отца.

Одна ее рука была в его широкой, шершавой ладони, другой она крепко прижимала к себе большой атлас в черном клеенчатом переплете, в который была вложена отцовская армейская фотография.

— Первый пункт ты уже можешь отметить, — сказал Оле. — Столицу нашего Чукотского округа — город Анадырь.

В аэропорту районного центра было людно: уезжали отпускники, молодые ребята — выпускники школы, командированные.

— У вас броня? — спросила полная белая женщина в окошке кассы, похожей на клетку зверофермы в Еппыне: она была отделена от зала металлической вольерной сеткой.

— Нету, — сказал Оле и отошел.

Посередине зала ожидания стоял глазной врач Пуддер и разговаривал с мужчиной в летной форме.

Оле подошел.

— А, старый знакомый! — обрадовался Пуддер. — Как дела в совхозе? Товарищ Назаров, позвольте вам представить моего друга.

Пуддер наклонился к Оле и спросил:

— Как зовут?

— Оле.

— Товарищ Оле. А это — начальник аэропорта.

Назаров пытливо смотрел на Оле, будто видел в нем что-то значительное и важное. Даже неловко стало, и решимость попросить посодействовать в покупке билета улетучилась. Одна была надежда — на глазного доктора.

— А я вот уезжаю навсегда! — объявил со вздохом Пуддер. — Кончилась моя чукотская жизнь… Товарищ Назаров, сколько же лет мы с вами знакомы?

— Два десятка, не меньше, — ответил Назаров, по-прежнему пытливо глядя на Оле.

— Два десятка моих лет отданы на освоение Крайнего Севера! — со вздохом произнес Пуддер.

По радио объявили посадку на самолет, вылетающий в Анадырь.

— Пойдемте, Оле, проводим товарища Пуддера, — вдруг сказал Назаров. — Где ваш багаж, доктор?

— Багаж я отправил контейнером, а при мне только вот этот чемоданчик, — горестно сказал Пуддер.

От самолета Оле шел рядом с начальником аэропорта Назаровым и сочинял в уме вежливую фразу насчет билета.

Но Назаров сам спросил:

— Хочешь улететь?

Оле быстро кивнул.

— Вон видишь зеленый самолет? Иди пока, помоги разгрузить свежую капусту. Давай твои деньги и паспорт.

После обеда Оле получил билет на вечерний магаданский рейс.

— Вообще-то мне нужно в Анадырь, — нерешительно заметил он, но потом даже обрадовался: — Это хорошо, что в Магадан.

Прямо здесь, в аэропорту, Оле написал первую открытку дочери.

«Дорогая Надя!

Пишу тебе из районного центра. Пассажиров здесь видимо-невидимо. Билеты надо заказывать за две недели. Я этого не знал. Но сам начальник аэропорта товарищ Назаров помог мне улететь. Правда, не в столицу нашего Чукотского округа, а в город Магадан, тоже столичный город, но уже Магаданской области. Так что придется тебе отметить вместо Анадыря Магадан. Зато я улетаю реактивным пассажирским самолетом ЯК-40. Говорят, что это самый лучший самолет из всех летающих на Чукотке.

Крепко тебя обнимаю и целую. Твой папа».