Полярный круг

Когда Тутына закончила семилетку и уехала в Ольский сельхозтехникум, старик вовсе тронулся. Уехал в Магадан, поселился в городе и некоторое время работал кочегаром. Но затосковал по тундре, вернулся. А как обрадовался, когда Тутына возвратилась в стойбище! В тундре стало веселее: в бригаде был вездеход, установили радиостанцию. В стадо пришли работать молодые, ребята. Среди них несколько русских парней. И Ваня Калягин с ними. Полюбили друг друга Ваня и Тутына. Нотанват человек наблюдательный. Он это сразу заметил и запретил дочери встречаться с Ваней. «Рано или поздно Ваня уедет на свою землю, — говорил старик, — увезет тебя, а с кем я останусь здесь?» Молодые встречались украдкой. Когда Нотанват замечал вместе молодых, он грозил Ване придушить его чаатом. Ну, Иван терпел, терпел, потом уехал в село, Тутына прибыла следом. Быстро сыграли свадьбу. Нотанват в это время был в дальней кочевке: в тот год гололед покрыл нашу тундру и пришлось стада гнать чуть ли не на Амгуэму. Вернулся Нотанват в свою ярангу, а Тутыны нет. Он на нарту — и в село. Не дал и слова сказать Тутыне, связал ее, чтобы не сопротивлялась, положил на нарту и укатил. Бедный Ваня бежал следом, кричал, а Нотанват целился в него из ружья и грозился выстрелить, если только парень приблизится к нарте… Через месяц Тутына вернулась. Наши комсомольцы установили круглосуточное дежурство и дважды поворачивали упряжку Нотанвата обратно в тундру, как он ни грозил своим ружьем. И все-таки однажды мы не уследили. Тутына работала на звероферме, и мы думали, не осмелится Нотанват взять ее средь бела дня. Но старик спокойно подъехал на своей упряжке, положил дочь на нарты и умчался. Погнались за ним на вездеходе, но не смогли догнать. Только когда Тутына забеременела, Нотанват смирился. Год не показывался в селе, но, когда родился внук и его назвали в честь деда Нутэном, приехал и поставил ярангу рядом с домиком молодых. Большую часть времени, конечно, он в доме, часто там ночует, но всячески показывает, что яранга для него — лучшее жилище. Вот такой человек наш Нотанват. Недавно оформили ему пенсию, да не ходит он ее получать, пришлось открыть ему счет в сберкассе. Говорит, как это можно, ничего не делая, получать деньги? Все просит работу. Думаем сделать его старшим в добровольной пожарной дружине…

Саникак закончила рассказ.

Анахак угрюмо заявил:

— Из этого смутьяна еще и героя делают!

— Мне очень хочется познакомиться с ним поближе, — возбужденно сказал Нанок.

— Старик-то не очень общительный, — заметила Раиса Петровна.

— Но раз вам уже удалось побывать у него, — сказала Саникак, — значит, вы ему понравились.

— Ты лучше ко мне приходи, — вмешался отрезвевший от крепкого чая Анахак. — У меня тоже кое-что найдется для музея.

От выразительного взгляда жены Анахак потупил голову и шумно вздохнул.

— Есть у меня мечта, — нарушил неловкое молчание Нанок. — Рядом со зданием музея поставить настоящую ярангу. Внутри ее сделать такой, какой она была в начале века, перед революцией. Чтобы люди видели и помнили, откуда мы начались, откуда пошли. Яранга эта будет служить как бы точкой отсчета, и люди смогут увидеть наглядно, какой большой путь прошла Чукотка от прошлого к нынешней жизни…

— Собаки в Анадыре есть? — вдруг спросил Анахак.

— Есть. А что? — Нанока вопрос застал врасплох.

— А то, что собаки любят глодать моржовые шкуры и рэтэм, — пояснил Анахак. — Придется сторожа держать.

— Можно поставить над ярангой стеклянный футляр. И тогда ни атмосферные осадки, ни собаки не смогут ее попортить, — ответил Нанок.

— Конечно, было бы хорошо, — кивнул Анахак. — Даже красиво: наша древняя яранга под стеклянным колпаком!

— А если делать по-настоящему, — увлеченно продолжал Нанок, — надо ставить рядом две яранги — приморскую и тундровую!

— Лучше три! — опять перебил Анахак.

— Почему три? — удивился Нанок.

— Потому что эскимосское жилье отличалось от чукотского.

— Ну, это в будущем, — ответил Нанок.

— А я не согласен! — возразил Анахак. — И эскимосы тоже прыгали!

— Куда прыгали? — не понял Нанок.

— Из первобытности в социализм! — торжествующе сказал Анахак. — Из темноты невежества в светлый мир знания… Я это хорошо запомнил. Лектор из Анадыря приезжал, об этом говорил… Вот придет в музей эскимос, посмотрит на две яранги и спросит, а где наша? А? Потребует книгу жалоб… Есть в музее книга жалоб?

— Книга отзывов, — ответил Нанок.

— Возьмет книгу отзывов и напишет, — угрожающе сказал Анахак.

Его снова развезло. Жена страдальчески морщилась, слушая его, потом решительно встала:

— Пойдем домой!

Анахак поднялся и последовал за рассерженной супругой, продолжая бормотать.

Когда хлопнула входная дверь на тугой пружине, Раиса Петровна облегченно вздохнула и сказала:

— Беда с Анахаком…

— Да он ведь совершенно не пьяный, — вступился за него Нанок.