Полярный круг

В детстве Агнете нравилось, когда мама становилась такая веселая. Вместе они устраивали невероятные проделки. Уходили в лес и жили в палатке, как настоящие индейцы, – это было очень весело, пока не кончилась еда. Лес прочесывали два дня, прежде чем их нашли. Или когда они играли, будто сплавляются вниз по реке – к счастью, они перевернулись недалеко от берега до того, как их снесло к порогу.

С годами дела шли все хуже. Мама убиралась в здании муниципалитета, но под конец уже не справлялась с работой. Ее преждевременно отправили на пенсию, и тут все пошло вразнос. Работа была стержнем, на котором держалась вся повседневная жизнь, а теперь этот стабилизатор исчез. Агнета ходила в школу и больше не могла приглядывать за мамой. Во время маниакальных периодов мама нередко садилась на автобус и уезжала в разные места Норрботтена, покупая там самые невероятные вещи. Пока она сама возвращалась вечером домой, Агнета считала, что волноваться не стоит. Иногда бывало даже забавно – как в тот раз, когда она вернулась из Лулео в полной эйфории, купив сорок семь упаковок красной ленты для ее пишущей машинки.

В маниакальные периоды мама часто превращалась в поэтессу или художницу: знаменитую, прославленную на весь мир, всеми почитаемую. С поэтессой у Агнеты не возникало проблем. Поэтесса писала стихи или отдельные строчки на бумажках, которые прятала по всей квартире, – или же листок бумаги торчал в пишущей машинке Агнеты, когда та возвращалась из школы или с работы. С художницей приходилось сложнее, ей могло прийти в голову создать произведение монументальной живописи на стене в гостиной или на дверцах шкафов в кухне. Теперь Агнета стала опытнее, дожидалась, пока обострение закончится, прежде чем взять валик и все закрасить. Иногда несколько монументальных произведений ложились одно поверх другого.

Депрессивные периоды были одновременно и легче, и труднее. Легче потому, что мама просто лежала на одном месте. Иногда у нее возникала мотивация снова начать принимать лекарства. Труднее потому, что такое состояние иногда переходило в психозы – типа того, что Агнета почувствовала в то утро. В последнюю неделю мама переходила от маниакального состояния к депрессивному и обратно по несколько раз за день, и лучше не становилось.

– Мама!

Ответа не последовало.

Пишущая машинка стояла на кухонном столе, из нее торчал лист бумаги. Подойдя ближе, Агнета прочитала.

Ходили-бродили
В зеленом лесочке,
Бранились и пили
Дошла я до точки

Стало быть, сегодня поработала поэтесса.

Агнета зашла в гостиную. Мамина ночная рубашка лежала на полу. Одна из булочек была надкушена, остальные нетронуты.

– Мама, где ты?

Дверь в спальню стояла нараспашку, там мамы нет. Стало быть, в ванной. Агнета подошла к двери и постучала.

– Мама, я собиралась поесть на завтрак лепешку, ты будешь? Тебе раскрошить или сварить в молоке?

На завтрак она обычно готовила и то, и другое – одно блюдо называлось брюта: лепешка, раскрошенная в молоке с брусничным вареньем, второе – блойта: тонкая лепешка, сваренная в молоке или бульоне, политая топленым маслом. Потом мама выбирала что-то одно, а сама она съедала другое.

Из-за двери ванной донеслось какое-то бормотание.

– Мама, я не слышу, что ты сказала?

Внезапно дверь распахнулась. Мама стояла возле раковины совершенно голая, с огромным кухонным ножом в одной руке и щеткой для мытья унитаза в другой.

– Не подходи! – проревела она с перекошенным от страха лицом.

Агнета тут же отступила, как ее научила Гунилла.

– Мама, никакой опасности нет.

– Они сожгут меня на костре! Они идут, они идут!

Не сводя глаз с мамы, Агнета отступила в прихожую, пошарила рукой на комоде в поисках телефона и набрала 90 000. Сердце стучало во всем теле, пока она ждала ответа.

Мама сделала шаг в прихожую, направив нож и щетку прямо вперед. В трубке щелкнуло.

– 90 000, что случилось?

– Мне н-н-нужна скорая п-п-помощь в Стентрэск-Эльв-с-с-странд 4Б, – проговорила она, отступая подальше, насколько позволял шнур телефона. – У м-м-моей мамы психоз, она уг-г-г-рожает мне ножом.

– Простите, я не расслышала, что вы сказали?

– Просто так не дамся! – крикнула мама и рубанула ножом в воздухе.

Агнета почувствовала, как внутри все похолодело от отчаяния.

– С-с-скорую! – выдавила она из себя. – С-с-ско-рее!

– Из какого муниципалитета вы звоните?

– С-с-с-с-тентрэск.

– Минуточку.

В трубке стало тихо, мама побежала в кухню, а затем обратно в прихожую, увидела Агнету и закричала страшным голосом. Вскинув щетку для унитаза, она изо всех сил швырнула ее в дочь, щетка попала Агнете по руке. Агнета бросила трубку, повернула замок входной двери и выбежала на лестницу. Мама кинулась за ней. Агнета побежала влево и спряталась под лестницей на второй этаж, мама пошла на свет и заковыляла направо, к выходу из подъезда. Открыв дверь, она вышла на затянутую дымом улицу, голая, с ножом в руке.

Агнета проскользнула обратно в квартиру к телефону.

– Алло! – окликнула ее оператор.

– Я з-з-здесь.