Полярный конвой. Пушки острова Наварон

Почему не начал отходить в ту самую минуту, когда мы оставили конвой?

– Слишком уверен в себе, черт его побери! – прорычал

Тиндалл.

– Или слишком уверен в чем-то другом, – раздельно проговорил командир «Улисса». – Возможно, он хотел убедиться в том, что мы действительно увязались за ним.

Тиндалл опять что-то раздраженно пробурчал, хотел было что-то возразить, но не успел: от залпа носовой башни «Улисс» вздрогнул всем корпусом. Из-за страшного жара пламени туман над баком корабля на мгновение рассеялся. Еще несколько секунд – и серая пелена должна была снова окутать корабль.

Но тут, словно по волшебству, посветлело. «Улисс»

прорвал полосу густого тумана; в образовавшейся бреши на траверзе крейсера все увидели «Сиррус», похожий на гончую, держащую в пасти гигантскую кость. Эсминец несся курсом зюйд-вест, делая свыше тридцати четырех узлов. «Стерлинг» и «Викинг», окутанные туманом, остались за кормой.

– Орр находится слишком близко, – резко проговорил

Тиндалл. – Почему не сообщил об этом Боуден? Так нам противника в вилку не взять. Передать «Сиррусу»: «Следовать курсом 317 градусов в течение пяти минут». Командир, то же относится к «Улиссу». Лево пять градусов на пять минут, затем лечь на прежний курс.

Едва он успел усесться в свое кресло, а «Улисс», снова окутанный туманом, только лишь начал менять курс, как ожил динамик.

– На мостике! Докладывает радиорубка! Докладывает радиорубка…

Метнув в туман языки пламени и клубы дыма, оглушительно ухнули оба орудия второй носовой башни. Одновременно со страшным грохотом и взрывом под ногами находившихся на мостике подпрыгнула палуба. Людей взметнуло точно катапультой, и они полетели, сшибаясь друг с другом, ударяясь о металл, отчего получали страшные ушибы, ломали кости. Не в силах тотчас оправиться от страшного умственного и физического потрясения, люди оцепенели; барабанные перепонки болели, едва не лопнув от давления воздушной волны; носоглотку разъедали ядовитые газы, глаза слепил густой черный дым.

А бесстрастный голос в динамике все твердил и твердил что-то неразборчивое.

Дым понемногу рассеялся. Шатаясь, точно пьяный, Тиндалл поднялся на ноги и ухватился за брусок – компенсатор девиации: адмирала швырнуло взрывом на середину компасной площадки. Он встряхнул головой. Все вокруг ходило ходуном. Здорово же его шарахнуло, он даже не помнит, как все произошло. И кисть чьей-то руки… Почему она так нелепо вывернута? Да это же его собственная кисть, подумал он с вялым изумлением.

Странное дело, совсем не больно. Перед ним возникло лицо Карпентера. Повязку со лба штурмана сорвало, рана, полученная во время страшной бури, открылась, лицо залито кровью. «Что бы сказала та девушка из Хенли, о которой он твердил, если бы увидела его в таком виде?» –

подумал почему-то Тиндалл. Отчего не перестанет бубнить, точно помешанный, этот голос в динамике?.

Неожиданно ум его прояснился.

– Боже мой! Боже! – Он изумленно уставился на обезображенный настил палубы и под ней расколотый на куски асфальт. Отпустив брусок, адмирал тотчас ткнулся в ветрозащитное стекло; чувство равновесия подтвердило то, чему отказывались верить глаза: вся компасная площадка наклонилась на пятнадцать градусов вперед.

– В чем дело, штурман? – Голос его звучал хрипло, напряженно и показался незнакомым даже ему самому. –

Скажите, Бога ради, что произошло? Взрыв в казенниках второй башни?

– Нет, сэр, – ответил Карпентер, проводя по глазам рукой, и рукав его комбинезона тотчас окрасился кровью. –

Прямое попадание, сэр. Точно в надстройку.

– Он прав, сэр.

Кэррингтон, далеко перегнувшись через ветровое стекло, пристально всматривался вниз. Даже в такую минуту Тиндалла удивило спокойствие капитан-лейтенанта, его почти нечеловеческое самообладание.

– Нам здорово не повезло, – продолжал Кэррингтон. –

Поврежден носовой скорострельный автомат, прямо под нами – пробоина величиной с дверь… Должно быть, натворило там бед…

Едва ли адмирал расслышал последние слова. Опустившись на колени возле Вэллери, он подложил ему под голову здоровую руку. Командир корабля лежал, скрючившись, у дверцы. Он хрипло, прерывисто дышал, захлебываясь кровью, которая шла у него горлом. Лицо Вэллери было смертельно бледно.

– Крайслер, вызвать на мостик Брукса, то есть начальника медицинской службы! – закричал Тиндалл. – Живо!

– На мостике! Докладывает радиорубка. Докладывает радиорубка. Прошу подтвердить сообщение. Прошу подтвердить сообщение.

Голос в динамике говорил торопливо, уже не так монотонно, и теперь даже в его металлической бесстрастности ощущалась какая-то тревога.

Положив трубку, Крайслер озабоченно посмотрел на адмирала.

– Ну? – властно спросил Тиндалл. – Он скоро придет?

– Никто не отвечает, сэр. – Поколебавшись, юноша прибавил:

– Линия, видно, повреждена.

– Так какого дьявола вы здесь стоите? – взревел Тиндалл. – Сбегайте за ним. Первый офицер, прошу принять на себя командование кораблем! Бентли, вызовите на мостик старшего офицера!

– На мостике! Докладывает радиорубка. Докладывает радиорубка.