Полеты в одиночку

Дети пришли в восторг при виде настоящего самолета-истребителя, они навалились на него и стали крутить руль высоты на хвосте.

— Нельзя! — закричал я. — Не трогайте самолет! Отойдите, пожалуйста! Еще сломаете что-нибудь!

Человек что-то резко сказал детям по-немецки, и они отскочили от самолета.

— Беженцы откуда? — спросил я. — И как вы сюда попали?

— Хотите чашечку кофе? — предложил он. — Пойдемте в мою хижину. — И подозвав трех мальчиков постарше, велел им охранять «Харрикейн». — Ваш самолет в надежных руках, — заверил меня он.

Я вошел следом за ним в маленькую деревянную хижину, стоявшую среди фиговых деревьев. Внутри была темноволосая молодая женщина, и бородач сказал ей что-то по-немецки, но не представил меня ей. Женщина набрала в кастрюльку воды из ведра, зажгла примус и поставила воду для кофе. А мы с хозяином сели на табуреты у простого стола. На столе лежала буханка хлеба, судя по всему, домашней выпечки, и нож.

— Вы удивились, увидев нас тут, — сказал бородач.

— Да, — сказал я. — Я не ожидал здесь кого-нибудь встретить.

— Нас много по всей стране, — сказал бородач.

— Простите, — сказал я, — но я не понимаю. Кто это — мы?

— Еврейские беженцы.

Я в самом деле не понимал, о чем он говорил. Последние два года я прожил в Восточной Африке, а в те времена Британские колонии были оторваны от жизни и варились в собственном соку. Местная газета, которую мы читали за неимением ничего другого, даже не упоминала о гонениях на евреев, устроенных Гитлером в 1938 и 1939 годах. Я понятия не имел о величайших в мировой истории массовых убийствах, которые сейчас совершались в Германии.

— Это ваша земля? — спросил я у него.

— Нет пока, — сказал он.

— Вы хотите сказать, что надеетесь купить ее?

Он поднял на меня глаза и на какое-то время замолчал. Потом сказал:

— Земля эта сейчас принадлежит одному палестинскому землевладельцу, но он нам разрешил тут жить. Еще он позволил обрабатывать некоторые поля, чтобы мы сами могли выращивать для себя еду.

— И куда вы отправитесь потом? — не унимался я. — Вы и ваши сироты?

— Никуда, — усмехнулся он в бороду. — Мы останемся здесь.

— Значит, вы станете палестинцами, — сказал я. — Или, быть может, уже стали.

Он опять усмехнулся, наверное, посмеиваясь над простодушием моего вопроса.

— Нет, — ответил он, — не думаю, что мы станем палестинцами.

— А что же тогда вы будете делать?

— Вы — молодой человек, который летает на аэропланах, — сказал он, — и вряд ли сможете понять наши трудности.

— Какие трудности? — спросил я.

Молодая женщина поставила на стол две кружки кофе и банку сгущенного молока с двумя дырочками сверху. Бородач накапал мне немного молока из банки и размешал единственной ложкой. Потом накапал себе и отхлебнул из чашки.

— У вас есть страна, в которой вы можете жить, и она называется Англией. Следовательно, у вас нет трудностей.

— Нет трудностей! — возмутился я. — Англия сражается не на жизнь, а на смерть совсем одна практически против всей остальной Европы! Мы воюем даже с вишистами, вот почему мы сейчас в Палестине! Чего-чего, а трудностей нам хватает!

Я немного разозлился. Меня возмутило, что этот человек сидит в своей фиговой роще и заявляет, что у меня нет трудностей, когда в меня стреляют каждый Божий день.

— У меня самого хватает трудностей, — сказал я, — к примеру, как бы остаться в живых.

— Это совсем маленькая проблема, — заявил бородач. — Наша гораздо больше.

Я онемел от изумления. Похоже, его ничуть не трогала война, в которой мы сражались. Его волновало лишь то, что он называл «своей проблемой», и я никак не мог понять, в чем же она состоит.

— Вам все равно, победим мы Гитлера или нет? — спросил я.

— Конечно, не все равно. Победа над Гитлером имеет огромное значение. Но это лишь вопрос месяцев или лет. С точки зрения истории, это очень короткая война. Кроме того, это война Англии. Не моя. Моя война идет еще со времен Христа.

— Я вас совсем не понимаю, — сказал я. Я начинал думать, что он сумасшедший. Похоже, он ведет какую-то свою войну, и она отличается от нашей.

Я до сих пор вижу ту хижину и бородатого человека с ясными пронзительными глазами, говорящего загадками.

— Нам нужна родина, — говорил он. — Нам нужна своя собственная страна. Даже у зулусов есть страна. А у нас ничего.

— Вы хотите сказать, что у евреев нет страны?

— Совершенно верно, — сказал он. — Пора и нам найти свое место.

— Господи, но каким же образом вы раздобудете себе страну? — недоумевал я. — Все страны заняты. В Норвегии живут норвежцы, в Никарагуа живут никарагуанцы. И везде так.

— Посмотрим, — сказал бородач, прихлебывая кофе. Темноволосая женщина мыла посуду в тазике на другом маленьком столике, стоя к нам спиной.

— Вы могли бы поселиться в Германии, — расщедрился я. — Когда мы победим Гитлера, может быть, Англия отдаст вам Германию.

— Нам не нужна Германия, — сказал бородач.

— Какая же страна вам нужна? — спросил я, демонстрируя еще большее невежество.