Полет Птитса

— Верно, — ответил он.

И изобразил жест Пикселя — улыбку с поднятым большим пальцем. Это получилось немного неуклюже и натянуто. Но от удивления криганки Птитс уже улыбнулся и засмеялся по-настоящему, неподдельно, расслабленно.

Карл и Барбара дошли до площади со статуей святого Себастьяна и, положив двадцать империалов в робота, облетели остров на туристическом флаере. Курс был задан автопилотом. Белый сияющий флаер без крыши зажужжал, приподнялся над асфальтом и резко тронулся. Под радостные крики Карла и Барбары он стремительно промчался над балконом казармы, обогнул гору и коснулся воды. Скользящие на флаере люди чувствовали свежесть моря и брызги, летящие из-под его днища. Барбара держалась за Карла, хотя они оба были пристегнуты ремнями безопасности. Наконец флаер взлетел и, миновав форт, космопорт и скалу с церковью, вернулся на площадь перед казармами.

— Карл, здесь так замечательно, — сказала Барбара, вылезая из машины, — не ожидала такого от Зекариса.

— Я тоже, — Карл посмотрел на неё, — я тут больше года, но понял, насколько чудесно это место, лишь сейчас. Наверное, ты мне помогла.

— Возможно, — пожала плечами Барбара.

Облака на небе стали больше и превратились в серые тучи. На площадь начали падать одинокие капли.

— Пойдём ко мне в таверну, Карл. Переждём дождь.

— Я не возражаю, — улыбнулся Карл.

Они вдвоём, хихикая, побежали по опустевшей улице к таверне, а дождь забарабанил ещё сильнее. Промокшие Птитс и криганка поднялись по лестнице на второй этаж и добрались до номера Барбары. Из большого окна были видны здания-близнецы губернаторского дворца и вытянувшиеся перед ними фермерские домики, а по стеклу беспощадно хлестал дождь. Стены, как и на первом этаже, были обиты вагонкой. На тумбочке среди личных вещей Барбары стояла небольшая банка с засоленным местным крабом. Такие незатейливые украшения пользовались популярностью у неприхотливых местных жителей. На стене у двери в круглой раме с потрескавшейся позолотой висела картина-экран, где покачивались от ветра хвойные деревья в каком-то лесном мире. Стандартная модель, которая могла при желании выполнять функции зеркала и телевизора.

— Мы промокли, — уныло подытожил Карл.

— Так сними одежду, — расслабленно сказала Барбара.

Она задёрнула шторы, сняла с себя шорты и футболку, а затем и бельё.

— Это будет то ещё испытание для моего мундира, — капитан Птитс повесил этот самый мундир по частям на спинку стула, а фуражкой накрыл красного солёного краба.

Карл смотрел на тело Барбары и чувствовал, как в тюрьме из мыслей срабатывают динамитные заряды, и в стене между ним и миром появилась брешь. Карл никогда прежде не понимал, почему сексуальная близость столь важна для многих людей. В отличие от Пикселя и других своих знакомых, он не мог насладиться одной лишь внешностью и привлекательностью женщины — это его не особенно волновало. Ему была нужна в первую очередь иная близость — эмоциональная, духовная. И именно её в этой Вселенной так сложно было найти. А секс являлся для Карла лишь выражением чего-то большего. Поэтому Лорд Авис окончил Тёмный Замок девственником и позже не испытывал желания вступить в половую связь с кем-то случайным. Единственное, в чём он сейчас не был уверен — это как Барбара отнесётся к его неопытности, однако это, похоже, её не останавливало.

— Ляг на кровать, — сказала она, — не волнуйся ты так — она подошла к нему, увидев растерянность на его лице, и погладила одной рукой его щёку, а второй в это время вложила ему в руку коробку презервативов.

«Всё продумала, хитрюга!»

— Где ты их взяла? — поднял бровь Карл.

— В «лабиринтах», — ответила она, будто говоря нечто очевидное, — у подпольного торговца. Экипаж кораблей — народ простой, им плевать на заповеди Императора.

— Где-где? — нарочито серьёзно спросил Птитс, — надо будет накрыть этих торговцев — нечего сбивать людей с пути истинного.

— А ты это реально сделаешь, а?

— А мне оно надо?

Карл лёг на небольшую незамысловатую кровать. Барбара присоединилась к нему, и они начали ласкать друг друга. Прикасаясь к её тёплой, нежной коже, Карл испытывал неожиданноеумиротворение, которого ему так недоставало. Он видел неподдельную, почти детскую радость на лице Барбары и осознавал, что мог не только получать тепло извне, но и отдавать его другим людям — и что были люди, способные его принять, в отличие от Хардред и Грюнвальда. И что для этого не требовалось изображать «настоящего мужчину» и говорить заезженные, ничего не значащие «кодовые слова», в волшебном действии которых были уверены родители, школьные друзья и другие знакомые имперцы. А в тюрьме из мыслей началась цепная реакция — её стены взрывались и обрушивались одна за другой…

Под барабанную дробь дождя Барбара и Карл словно превратились в одно целое. Ядерный реактор в голове Лорда Ависа затих и перестал работать. Карла накрыла волна удовольствия, и он хотел, чтобы она длилась вечно…