Полет орлицы

Измученной дорогой Жанне выделили трех служанок. За первые два часа пребывания в Боревуаре Жанне показали ее комнаты — в высокой башне, где был большой камин и добротная мебель.

— Если вы позволите, я прикажу принести вам несколько своих платьев, Жанна, — сказала ей девушка, герцогиня Жанна де Бар, унаследовавшая от отца его знаменитую фамилию. Неожиданно она смутилась. — Или… вы не носите платья?

— Ношу, милая герцогиня, — ответила Жанна. — Я же не на войне.

— Тогда я прикажу — они подойдут вам, не сомневайтесь!

Жанну отвели в купальню, где ее уже дожидалось деревянное корыто с горячей водой, от которой, полной благовоний, поднимался душистый пар. Служанки помогли Жанне раздеться и, как она не противилась, сами искупали ее. Еще одна девушка, сидевшая на высоком стуле у стены, играла на виоле и пела песни. Вначале служанки побаивались гостью замка, наслышанные о ее подвигах, но когда она оказалась раздетой, такой похожей на них, забыли о страхе. Работая мочалками, они уже смеялись вовсю. Жанне казалось, что из глубин ада она перенеслась в руке Господа на душистое облако, где ангелы ухаживали и пели для нее. Жанну обернули полотенцами и проводили в другую комнату, где гостья примерила новенькое платье юной герцогини де Бар. Оно оказалось Жанне почти впору, разве что швея перехватила материал на бедрах — юная герцогиня была чуть полнее.

Счастливым сном в своей опочивальне Жанна проспала до вечера…

Ее разбудила одна из служанок, помогла одеться и проводила Жанну на другой этаж — в огромную залу для приема гостей, где был уже накрыт длинный стол, бегали, ожидая подачек, псы, сновали слуги. Жанна де Бетюм сама указала на место, отведенное для гостьи. Вскоре в залу, точно с порывом ветерка, вбежала Жанна де Бар; последней, чуть припозднившись, опираясь на трость, вошла графиня Люксембургская.

Горел камин, обогревая просторную залу. Слуги зажгли свечи. Четыре Жанны принялись за ужин. Тут была и птица, подбитая в пикардийских лесах, и каплуны, взращенные в местных курятниках, и форель, еще утром пойманная графскими рыбаками в Сомме, и горячий хлеб, и вино — много старого доброго бургундского; стояло и молодое вино.

Никогда и никому Жанна еще не была так благодарна в своей жизни, как трем этим женщинам, принявшим ее как родную.

Конечно же она почти тотчас сказала им об этом. Ее признание разволновало дам. Но и они не стали тянуть — объяснили ей, на чьей стороне в этой бесконечной войне их симпатии. Все очень быстро встало на свои места. Жанна поняла, что рядом люди, которые хотят ей только добра.

— А ведь я — крестная мать вашего брата, душенька, — сказала старая графиня.

— Брата — какого? — удивленно спросила Жанна.

— Карла Валуа, — просто ответила графиня. Голос ее был хрипловатым. — Я была близкой подругой вашей матери, Жанна, ее фрейлиной.

Жанна забыла про еду.

— Матери?..

— Да, вашей настоящей матери, душенька, Изабеллы Баварской, королевы Франции. Мы были подруги. Мои близкие, — она говорила о двух Жаннах, сидевших тут же, — хорошо знают эту историю. Я покинула двор вскоре после того, как был убит Людовик Орлеанский, и Жан Бесстрашный развязал эту кровавую резню. Если бы гражданская война не ослабила настолько французское королевство, англичане не сунулись бы к нам. А теперь они ведут себя так, точно Франция принадлежит им! Мерзавцы, да и только!

Юная Жанна де Бар опустила глаза — ей было всего четыре года, когда отца ее убили под Азенкуром, расстреляли английские крестьяне, а потом перерезали горло, точно на живодерне. Но она помнила, как отец возил ее на лошади по родным лесам и рассказывал про охоту. Вздохнула и Жанна де Бетюм, вспомнив о любимом муже. Ей было больно, что ее новый муж сражается плечом к плечу с теми, кто разрушил ее прежнюю жизнь. Дочь по той же причине избегала отчима. Но граф был вассалом Филиппа Бургундского, он давал ему клятву верности, и не мог поступить иначе.

— Вы росли неподалеку друг от друга, — кивнув на обеих девушек — свою дочь и гостью, улыбнулась Жанна де Бетюм. — Насколько я помню, д’Арки всегда были вассалами герцогов Барских. И пока ты, Жанна, — она обратилась к дочери, — играла в куклы в Бар-ле-Дюк, наша гостья, наверное, впервые взяла в руки меч в доме своего… — она осеклась, раздумывая, как лучше назвать человека, ставшего для нее отцом, — …в доме тех, кто ее воспитывал. А было это всего-то в трех или пяти часах быстрой езды. Вы были соседями!

— Я взяла в руки меч, чтобы сражаться с бургундцами, — сказала Жанна. — Я тогда была зла на них за все то горе, что они причинили нам, — зла и сейчас. Ничего не изменилось.

— Бедная Франция, — вздохнула старая графиня. — Сколько еще будут терзать ее междоусобицы! Все, что нужно Франции, это единый король. Ну да что мы о грустном? Ведь у нас сегодня пир, не так ли?

15

Жанна, забыв, что она пленница, играла со своей ровесницей в серсо, учила ее драться на легких мечах и стрелять из лука. Воинские удачи сопровождались одобрительными хлопками старой графини и супруги Жана Люксембурга, следивших за удивительной парой амазонок.