Полет нормальный

— Законные требования людей… свои деньги просили! Не чужие! И танками… Сперва Гувер коммунистами их объявил, да не просто так, а будто они Вашингтон захватить хотят, сделать США коммунистическим ГУЛАГом… представляешь? Потом полицейские стали стрелять — просто так, любого. Раскачивали обстановку, понимаешь?

Хосе вцепился мне в плечи и посмотрел в глаза…

— Понимаешь… ты — понимаешь! Ветераны вышли утром на демонстрацию, с требованием провести расследование. В ответ Макартур со своим адъютантом Эйзенхауэром поднял войска и… лично, лично повёл колонну танков в атаку! Ты когда-нибудь видел ребёнка, штыком заколотого? А на гусеницах танковых? А я видел, теперь на всю жизнь это передо мной.

— Сперва демонстрацию, — продолжил Родригес, снова опустошив стакан, — а потом, ночью уже, и цитадель врага…

Анархист истерично рассмеялся, но сумел остановиться.

— Цитадель врага, представляешь? Это палаточный-то городок в Анакостия-Флэтс! Там оружия-то почти не было — может, только сотня стволов на всех. Цитадель, с-суки! Тысяча шестьсот человек убитых — официально! Дети и женщины в основном. И ведь убивали… армия убивал жён и детей бывших вояк, и не дрогнуло ведь ничего!

— Ты сказал — неофициально?

— Да! В Анакостия-Флэтс никак не меньше трёх тысяч убили, за это мои парни ручаются, подсчитали. Больше, скорее всего… но три тысячи точно[183]. Сколько потом по окрестностям втихую постреляли, да сколько от ран погибло, никто уже не скажет.

— А зачинщики?

— Тех, кто в живых остался, — уже пьяно сказал Родригес, — во Флориду вывезли. С семьями. Там и… сперва семьи, а потом и самих ветеранов. Официально двести сорок человек погибло… от урагана, притом только мужчин. Женщины и дети — пропали… представляешь? Пропали!

— А у меня, — анархист вытащил из нагрудного кармана бумажку, разворачивая, — всё записано! Майор Паттон речи произносил о предательстве, да и Макартур… Заявил, что это не ветераны были, а агенты коммунистов. Дескать, настоящие ветераны сейчас все как один на стороне правительства, а кто считает иначе, так тот наверное покупал удостоверения. Ноги и руки тоже специально отрубали?! Твари, какие же они твари…

Правительство заявило, что идёт война против мятежников и коммунистов.

— Провалятся, — пророчески сказал Дюк за обедом в братстве, комкая газету в сердцах, — уж на что я не коммунист, но это… непрофессионально! Гувер идиот, ситуацию можно и нужно было смягчить. Назначить виноватых, спустить на тормозах… да дать в конце концов те же льготы ветеранам! Не так много их, ветеранов, да и льготы… ерунда по большому счёту, даже на фоне кризиса.

— И обыграть это можно было красиво, — соглашаюсь с ним, — дескать, простите нас, вот виновные… Ату их, ату! А вы, настоящие патриоты Америки, держите свои льготы, держите рабочие места…

— Именно! — Рубанул кулаком Дюк, — ради такого дела даже создать рабочие места для ветеранов можно! Налоговые послабления для бизнеса… многое можно придумать. Сколько там ветеранов? Пусть полмиллиона, если скопом считать всех, кто отметился в вовсе уж мельчайших заварушках. И был бы у правительства резерв на случай волнений: отвоевавшие своё люди, готовые давить протестующих за мельчайшие привилегии для себя лично. Разделяй и властвуй! А тут… апофеоз некомпетентности!

Большое жюри, назначенное правительством, старалось… но ничего не получалось. Списки убитых и схваченных уже были в полиции, уже опубликовали в газетах… и выяснилось, что посторонних там не было. Все ветераны, в крайнем случае — жёны и дети.

— Толпа вдохновлялась революционными идеями, — заявил Макартур на суде, и суд принялся разбирать лозунги… и не нашёл революционных идей!

Тем не менее, действия Макартура получили полное оправдание, а спешно назначенные тюремные сроки зачинщикам бунта из числа ветеранов не стали пересматривать.

Попытки апелляции не привели ни к чему, и концу ноября тысяча девятьсот тридцать первого года произошло событие, вызвавшее шок у американской верхушки. Полковник Эйзенхауэр был убит в своём особняке вместе с женой и сыном. На месте убийства обнаружили написанную кровью записку:

— «Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень»[184].

Глава 43

— Кинокомпания Большое Яблоко, совместно с братством Фи Бета Каппа представляет…

Недотёпистый провинциал, с открытым ртом пялящийся на дом братства, вызвал смешки в зале, а когда пошла вереница машин и бегающий туда-сюда Джозеф Белл, хохот стал оглушительным.

— … а как он на флягу глядел, ты видел, Айзек? — Утирая выступившие от смеха слезы, выпалил молоденький парнишка приятелю на выходе из зала, — ей-ей, я думал, что лопну от смеха или описаюсь! Ну чисто мой кузен Джерри, что из Айовы.

— Недотёпистый? Тот, что в позатом году приезжал в гости, да в метро заблудился и полицейского дяденькой назвал?

— Ну! Один в один ведь, а?! Это я ещё не всё о нём… потом напомнишь, расскажу — животики надорвёшь!

— … молодцы парни. Братство, надо же… и не побоялись смешными себя показать — знать, не совсем говнюки, нормальные ребята.