Полет нормальный

— Недурно, — эту сторону бытия начала пионерского движения я не знал и счёл восхитительной, — то есть государство выступает скорее как организатор и… эээ, гарант?

Идея не нова… как выяснилось, но какие-то детали заинтересовали парламентариев, и они, насилуя полуграмотного переводчика, насели на вожатых.

— … поручение от комсомола, — бойко отвечала худенькая, но удивительно щекастая, с маленьким скошенным подбородком, молоденькая еврейка, — никакой зарплаты, разумеется! Вон, товарищ Парфёнов… Иван! Ты же вроде как в отпуске?

— Угу, — пробасил невысокий парень лет шестнадцати. Не обращая внимания на парламентариев, он изволил стирать выцветшую гимнастёрку, сидя на мостках и отсвечивая мускулистой худой спиной, — в отпуск выпнули, путёвку какую-то хотели дать. А на хрена она мне? Я вот лучше с детворой, чем не санаторий!

— Эрик! — Позвал меня Соренсен, — помогите, пожалуйста, нам отчаянно нужен второй переводчик!

Детвора и молодые вожатые произвели на меня самое приятное впечатление. Да, политизированы… особенно Рахиль, но и детей любят искренне, это видно. Вожатым не полагается ни зарплаты, ни привилегий, зато ответственности море, так что работают с пионерией бессребреники. Люди эти подчас ершистые, но честные и… чистые.

— Простите, но у нас сейчас по расписанию обед и сельскохозяйственные работы, — прервал общение Иван несколько минут спустя, закончив стирку, — присоединяйтесь!

Комсомолец не скрывал лёгкой издёвки, которую мы предпочли не заметить.

— Спасибо, нам уже пора.

— Эрик, давай останемся?! — Гигантским шмелём зажужжал Зак, не расстававшийся с фотоаппаратом и бегающий по лагерю со счастливым лицом, — колхоз, пионеры… какая натура, а?!

Бросаю короткий взгляд на остальных членов делегации. Предстоит обед в Метрополе, потом отдых и совещание по итогам поездки. Говорильня…

— А давай!

— Здорово! Я тогда из машины еды принесу…

Одуванчик умчался, и вскоре стоял передо мной с огромной кучей одуряющее пахнущих бумажных свёртков.

— На рынок с утра заходил, — пояснил он, — купил вот попробовать, как в России едят. Всего по чуть-чуть.

— Това… господа, — догнал нас шофёр одной из машин и начал разговор на скверном немецком, — вы отсюда как добираться-то будете? Я ж сейчас уеду.

— Вернётесь, — отмахиваюсь я, — всё будет оплачено, разумеется.

Успокоенный водитель ушёл, а мы с Заком отправились к столу, за которым уже обирались пионеру. Сколоченный из жердей и сплетённых ветвей, наподобие днища корзины, он производил необычное впечатление. С одной стороны, очень бюджетно, а с другой… дети ведь делали, сами. Детишки в возрасте десяти-тринадцати лет вообще способны на такое… внушает.

— От нашего стола вашему столу, — произнёс Зак с диким акцентом, сгружая на стол свёртки, — присоединиться, пожж… по… плиз.

В компанию приняли нас легко, я бы даже сказал, с чувством лёгкого… превосходства?! Ах да, они же граждане передовой страны, априори выше чёртовых капиталистов.

— Партизанский суп, — пояснил пострелёнок лет одиннадцати, взявший надо мной шефство, — всё, что на лугу растёт, то в котёл и бросили.

Принюхиваюсь подозрительно, пробую… а ничего так. Съедобные травы да грибы — будем надеяться, не отравят. На второе перловая каша с зелёным конопляным маслом. Ну… съедобно. К каше подали наловленную детьми жареную рыбу, да мясные деликатесы от Зака, всем поровну.

— Ну как, дядька капиталист? — Голос пацанёнка ехидный-ехидный… — ты небось в своей буржуинии привык одними устрицами питаться?

— Я чаще гусениц и жуков в джунглях ел, чем устриц.

В беседу, не без помощи Рахили, влез Зак. Одуванчик живо, в красках рассказал о совместных приключениях.

Вечером, после отъезда гостей, Рахиль писала письмо, лёжа в палатке на набитом сеном матрасе. Время от времени девушка останавливаясь и беззвучно проговаривая фразы, после чего химический карандаш начинал выводит слова на скверной желтоватой бумаге.

— Отчёт? — Для порядка поинтересовалась лежащая по соседству Анна, с хрустом потягиваясь и зевая.

— Просто письмо.

— Дяде Яше, который чекист? Ну-ну… закончишь, свечу задуть не забудь. Просто письмо, тоже мне… Студентка юридического факультета, мечтающая работать в органах госбезопасности… и просто письмо после посещения лагеря такими интересными людьми?

— А что мне теперь? — Обиженно зашипела еврейка, — скрывать будущее место работы? Или…

— Да маскироваться учись! — Перебила её Анна, сев на матрасе, — дурёха, я ж не укусить хотела. Сказала бы просто, что Мишке пишешь, к примеру… а то — просто письмо! Если просто, то значит — точно непросто, что-то скрываешь, логика ясна?

— Ясна, — уныло согласилась девушка, вздохнув, — Ань, ты же в бригадмиле, да? Вас этому учат, а я пока так… студентка первого курса юридического. Точнее, уже второго… Давай вместе, а?