Полёт Ночных Ястребов (СИ)

— Почему я должен беспокоиться о последствиях? — спросил Бек. — Когда-нибудь я умру, но до этого я хочу все иметь, и любой, кто встанет у меня на пути, будет страдать за это. — Он улыбнулся. — Мне нравится заставлять их страдать, если до этого дойдет. Если кто-то будет достаточно силен, чтобы убить меня, тогда все будет кончено.

— Ты не беспокоишься о том, что произойдет, когда тебя предстанет перед судом в Зале Лимс-Крагмы?

Бек пожал плечами.

— С какой стати? Я такой, каким меня создали боги, не так ли? Если кому-то из них не нравится мое поведение, пусть действуют. Я не могу противостоять богу, так что если я не прав, почему один из них до сих пор не превратил меня в жука? — Он засмеялся. — Потому что я не думаю, что богам есть дело до того, что я делаю. Я считаю, что богов не волнует, что делает каждый. Наверное, у тебя могут быть неприятности, если разграбишь храм или убьешь священника без причины, но если оставишь богов в покое, они оставят тебя в покое. Вот как я это понимаю.

— А как же друзья? Семья?

Бек посмотрел на Накора.

— У тебя есть друзья и семья?

— Семьи нет. Когда-то у меня была жена, но это было очень давно. А друзья? Да, у меня много друзей, больше и лучше всех, которые у меня когда-либо были, прямо сейчас. Люди, которым я доверяю и которые доверяют мне.

— Тогда тебе повезло, я полагаю, — сказал Бек. Он посмотрел вдаль, как будто видел что-то в воздухе. — Иногда мне кажется, что во мне есть что-то такое, что пугает людей. С большинством из них у меня нет ничего общего. В основном я нахожу молодых брадобреев, с которыми можно покататься в поисках развлечений, неприятностей или быстрого золота. Время от времени я встречаю тех, кто мне нравится; обычно это парни, которые действительно любят подраться. Был один такой парень, Касамир, он любил выпить и подраться. Неважно, что для этого не было повода; он просто находил кого-нибудь, бил его и начинал драку. Он действительно наслаждался болью. — Глаза Бека блестели, когда он говорил. — Мне нравилось смотреть, как он избивает людей, пока один гвардеец в Киптаке не проломил ему голову острием меча. Я прикончил гвардейца, но был вынужден бежать из Киптака. Так что теперь я путешествую с кем попало, кто ищет развлечений, но нет никого, кого бы я назвал настоящим другом.

Накор замер, обдумывая то немногое, что он знал о юноше, и еще большее, что он подозревал. Наконец, он нарушил тишину:

— Когда ты начал слышать голоса?

Бек долго смотрел на Накора, а потом ответил:

— Когда мне было лет восемь или девять. Откуда ты знаешь о голосах?

— Потому что я тоже слышал их в твоем возрасте, — признался Накор. — Что они тебе сказали?

Бек с нетерпением наклонился вперед:

— Что мне… нужно быть в другом месте.

Лицо Бека осветилось, и он улыбнулся:

— Я тоже это слышал. — Затем его улыбка исчезла. — И еще кое-что.

— Что еще? — спросил Накор.

— Я не знаю, — пожал плечами Бек и опустил взгляд. — Иногда это не голоса, а чувство, что я должен что-то сделать. Сделать кому-то больно. Забрать что-то. Куда-то пойти. — Он оглянулся на пещеру. — Именно это я почувствовал, когда узнал об этой пещере. Некоторые ребята со мной не хотели идти, но я знал, что должен сюда прийти.

Накор кивнул:

— Когда начались сны?

Бек закрыл глаза, как будто что-то внезапно причиняло ему боль. Он открыл глаза и снова уставился в пространство:

— Я не помню, чтобы они мне снились.

После минутного молчания Накор мягко спросил:

— Что за они?

Бек посмотрел на Накора:

— Как будто я смотрю в окно или стою на башне и смотрю вниз. Я вижу вещи… места… людей, которые что-то делают. — Он снова посмотрел в сторону. — Жестокие вещи, Накор. Я вижу битвы, изнасилования, горящие города… Иногда это бывает слишком. Это как если бы ты встретил девушку, которая любит, чтобы ее шлепали, когда ты с ней, и ты шлепаешь ее. А потом доходишь до момента, когда она хочет, чтобы ты остановился, и ты стоишь там, с зажатой рукой, и знаешь, что ей это уже не нравится, но понимаешь, что еще один удар будет так приятен. Она пугается и начинает плакать, но от этого тебе становится только лучше. Но если ты ударишь ее сейчас, она перестанет бояться, потому что потеряет сознание…

— Или умрет, — мягко сказал Накор.

Бек пожал плечами:

— Или умрет. Это состояние середины, быть на краю, знать, что в одно мгновение все может измениться. Это как прыгать на лошади через что-то, что может оказаться слишком высоким, или как бежать через дверь, зная, что внутри кто-то ждет, чтобы убить тебя. — Его глаза расширились, и он уставился на Накора с маниакальным выражением. — Я всегда просыпаюсь с чувством ужаса, как будто жду, что что-то произойдет.

— Постоянное ожидание? — уточнил Накор.

— Да! — подтвердил Бек. — Предвкушение, как будто эти сцены… просто недосягаемы… понимаешь? — Его неистовое выражение сменилось задумчивым.

— Да, — мягко сказал Накор. — Я понимаю.

Черты лица Бека снова исказились: