Полет мотылька

На листе бумаги, что нашел Геннадий Павлович в тайнике вместе с паспортом, было написано три имени и напротив каждого – номер телефона. И, что самое любопытное, написано это было его рукой. Два первых имени ни о чем не говорили Геннадию Павловичу, а вот третьим в списке оказался Юлик Коптев. Вот только набор цифр, соседствующий с его именем, не соответствовал ни домашнему, ни рабочему номерам телефонов Юлика, которые Геннадий Павлович знал на память. Впечатлений для одного дня было более чем достаточно. У Геннадия Павловича уже не оставалось сил на то, чтобы ломать больную голову над загадкой второго паспорта и списка телефонных номеров. Отыскав в коробке из-под халвы пару таблеток баралгина, Геннадий Павлович проглотил их, запив отвратительно теплой водой из чайника, что стоял на столе, и упал в кровать. Он думал, что уснет мгновенно, едва только голова коснется подушки. Но все оказалось куда хуже. Полежав минут пять с закрытыми глазами, отвернувшись к стене, Геннадий Павлович понял, что не может заснуть. Причиной тому была не головная боль, а вопросы, что не давали покоя, вновь и вновь выскальзывая из подсознания, куда пытался загнать их Геннадий Павлович. И с каждым разом их становилось все больше. Это было похуже ночного кошмара – спать хотелось невыносимо, но при этом не было никакой возможности заснуть. Геннадий Павлович поднялся на ноги, прошелся по комнате, выглянул в распахнутое окно, глотнул воды из чайника и снова лег. Если в свое время он и в самом деле занимался проблемами сна, то, что сейчас он не мог уснуть, выглядело, как злая насмешка судьбы. Но Геннадий Павлович не помнил ничего из того, чем он занимался в прошлом. Даже воспоминания о работе в фирме «Байбах» казались ему теперь смутными, неясными, похожими на самые общие представления, составленные на основе чужого рассказа. Он – человек с двумя паспортами, в каждом из которых был указан иной возраст, человек без прошлого и с весьма неопределенным настоящим. Геннадий Павлович лежал на спине и глядел в потолок. В какой-то момент ему стало абсолютно безразлично, сколько ему лет, кем он работал прежде, как он оказался в этой убогой комнатенке, где и одному-то было тесно. То место, в котором он находился, было данностью, которую, хотел он того или нет, следовало принять. И незаметно для себя он начал дремать. Последняя мысль, скользнувшая в сознании Геннадия Павловича перед тем, как он заснул, была о том, что теперь, когда Артем ушел, нужно убрать его кровать, и в комнате сразу станет просторнее, настолько, что можно будет даже принимать гостей.