Полет 'Феникса'

- Да, - ответил Моран, и рот сержанта задергался в спазмах смеха: безобразный звук притворного ликования. Это продолжалось до тех пор, пока кулак Таунса не свалил его с ног.

ГЛАВА 18

Уже по тому, как вел себя Стрингер, Моран предвидел затруднения. Большую часть дня он, как и остальные, пролежал в тени, хотя и не спал: тайком следил за ними, но тотчас отворачивался, едва кто-нибудь приближался. Этим Стрингер демонстрировал: он бастует.

- Сколько времени нам нужно еще? - спросил его Моран где-то после полудня.

Тонкое выбритое лицо выражало обиду. Моран ждал, ноги его дрожали: два часа сна ничуть не уменьшили слабости и головокружения.

- Так сколько. Стрингер?

- Меня это больше не интересует, мистер Моран, - последовал раздраженный ответ.

В знойном воздухе повисло напряженное молчание. Неподалеку, опершись спиной о корпус самолета, бодрствовал Таунс. С утра он не проронил ни слова. Во сне стонал Тилни. Кроу качал обезьянку, что-то ей нашептывая. Рядом с ним писал в тетради Белами. В тени хвоста лежал сержант Уотсон с разбитым носом и почерневшей от запекшейся крови бородой. Очнувшись после удара, он сказал Таунсу:

- Я и не жду, что вы меня поймете. Это не ваше дело. Касается только меня. Меня одного. - Его глаза ярко выделялись на разбитом лице, все еще сияя радостью. Он улегся под хвостом самолета и забылся приятной дремой.

Моран перевел взгляд со своих товарищей по несчастью на конструктора:

- Хорошо, вас не интересует, но меня - да. Скажем, десять дней?

Моран надеялся, что названная им цифра засядет в мозгу у Стрингера, но тот на приманку не клюнул.

- Я должен объяснить причину, по которой отказываюсь от проекта. Я не чувствую поддержки.

- Мы будем помогать. Раньше ведь...

- Но вы все время прекращаете работу! Прошлой ночью мы потеряли целых двенадцать часов! - Он сел, повернувшись к Морану спиной.

- Прошлой ночью мы потеряли две жизни.

- Ну, в этом они сами виноваты, разве нет?

- Оставим это! - Усилия, которые он делал над собой, чтобы сдержаться, тоже вели к потере влаги. - Оставим это. Сейчас мы собираемся докончить самолет, по вашему плану.

- При том, что нас стало меньше! Каждую ночь теряем двадцать четыре человеко-часа. Одна прошлая ночь обошлась нам в восемьдесят четыре человеко-часа, потому что ни один из вас не приступил к работе, а теперь...

Морана замутило, и он отошел от греха подальше. Ему вспомнились тела убитых: головы почти отделены от туловища длинными кривыми ножами. Открытые глаза изумленно вытаращены. Харрис, стыдившийся показать слабость, должно быть, знавший, на что идет. И Лумис, все время деликатно подбадривавший их, стеснявшийся пить при других, чтобы не мучить тех, кто уже выпил свою воду. И эти двадцать четыре человеко-часа зарыты теперь в песок даже без креста.

Но Стрингер им нужен. Придется смириться с тем, что он родился без сердца. Не его это вина - может, когда-то оно у него и было, но ссохлось от недостатка любви в раннем детстве; возможно - если бы только он мог в этом признаться - они сам сожалеет о своем уродстве. Именно так на это посмотрел бы Лумис. Как-то он сказал о Тилни: "Попробуйте пожалеть мальца. Каждую минуту он умирает всеми смертями, какие есть на свете, как бы вы себя чувствовали в его шкуре? Пожалеем его". И Моран вернулся, чтобы докончить разговор со Стрингером, ничуть не обманываясь в том, будто научился у Лумиса состраданию, - просто ему нужно договориться со Стрингером прежде всего ради - спасения своей жизни.

- Не буду повторять вам, - начал мягко он, - что верю в вашу машину. Она полетит. Все мы в это верим. - Он заметил, что лесть на конструктора действует. Моран слышал, как высказался прошлой ночью Таунс, после того как ушли Харрис с Лумисом; "Возможно, у них есть шанс. Я скорее уеду отсюда на верблюде, чем сяду в этот гроб". В присутствии Стрингера такое говорить не следует.

- Я знаю, что вы думаете о моей конструкции. Вы думаете, она разобьется и всех погубит. Мистер Таунс сказал...

- Послушайте, попытайтесь взглянуть на вещи его глазами. Он очень переживает, что навлек на нас беду, и боится ошибиться, когда поведет вашу машину, - это опять была бы его вина. Вы должны его понять. Для него это большая ответственность.

Моран продолжал льстить. Он ненавидел себя за то, что приходится прибегать к такому способу ради спасения жизни, но другого он не видел. Стрингер снова вернулся к потерянным человеко-часам. На этот раз Моран терпел, стараясь не реагировать на его скрипучие слова:

- Мне было ясно, что мистер Харрис делает глупость - но только мне. Место, где мы оказались, находится в самом центре пустыни, в стороне от дорог. И было совершенно очевидно, что туземцы сами сбились с пути.

- Мы об этом не подумали, - продолжал свою игру Моран: теперь не важно, что говорится, все это забудется. Важно улететь, пока в них еще теплится жизнь. - Мы в ваших руках, Стрингер.