Полет 'Феникса'

- Смотрите за этим помешанным, пока меня нет. Он способен погубить всех нас. Смотрите в оба.

Он пошел по бледному песку к восточным дюнам. Время от времени ботинки натыкались на камни и мелкие метеориты. Дюны матово блестели. На самом гребне распластались три фигуры. Он неслышно подошел.

- Есть новости, Фрэнки?

- Нет.

Моран лег на живот между Таунсом и Белами.

- Не нравится мне эта тишина, - подал голос Кроу.

Примерно в двух милях к востоку горел костер. Его зажгли около полуночи. Напрягая зрение, можно было видеть - или воображать, что видишь, - оживление вокруг костра. Темные холмики слева - очевидно, спящие верблюды, другая группка - видимо, люди, иногда чудилось какое-то движение среди них. Голоса больше не доносились.

- Надо пойти посмотреть. Лью.

- Я уже сказал, нет смысла...

- Я не могу здесь торчать и ничего не делать...

- Будешь торчать, Фрэнк. Доверимся Харрису: он не дурак.

Бесконечно тянулась тишина. Никто не заговаривал о завтрашнем дне. Завтра Харрис с Лумисом либо уедут на верблюдах и пришлют за ними спасателей, как только выберутся, либо останутся ни с чем и будут ждать, пока караван скроется за горизонтом и можно будет вернуться. О третьей возможности предпочитали молчать. Таунс обдумал про себя еще одну вероятность, но предпочел не высказывать ее вслух: бедуины, если захотят, могут пройти по следам Харриса и обнаружить самолет. Впрочем, возможно, Харрис запутал следы, он вполне мог это учесть.

- Все же не могу понять, - заговорил Моран, - почему пошел Лумис. Помнишь, я тебе говорил, он получил телеграмму - что-то срочное. Поэтому он и улетел из Джебела. Ничего не понимаю.

- Лумис вроде святого. Не смог видеть, как кэп уходит один - после всего, что случилось. Он так поступил, чтобы избавить его от лишних трудностей, - ответил Таунс.

Опять стало тихо. Кто-то глянул на часы. Через час рассвет, и все станет ясно. Этот час тянулся медленнее всего. Они лежали, подперев ладонями подбородки, вглядываясь в темные тени у догоравшего костра. Там было все их будущее,

- Стрингер-таки чокнется, - тихо заговорил Кроу. - Если нам повезет и мы уедем на верблюдах, он выпустит себе кишки.

- Ну и что? - ответил Белами. День-два пути, и вокруг будут пальмы, вода и весь мир. К черту Стрингера. Конечно, до поры до времени на нем основывались все надежды. Стоит все же прислушаться к Таунсу, который считает, что шанс поднять эту штуку и при этом не разбиться - пятьдесят на пятьдесят. А тут два дня пути с людьми, которые здесь родились и знают дорогу. Харрис должен с ними сговориться. Это именно тот человек: знает их наречие, пришел не с пустыми руками. Нет, капитан не даст промашки.

Позади звякнуло что-то металлическое. Моран выругался, скользнул вниз по дюне и срезал напрямик по песку. Если шумит Стрингер, он ему покажет.

Кроу пошевелил локтями, и руки пронзила острая боль. Его лицо лежало так близко от поверхности песка, что от дыхания поднималась пыль.

- Который час, Дейв?

- Три только что было.

- Господи, быстрее бы все кончилось. - Язык снова высох: сегодня опять сократили рацион до одной пинты, а в баке осталось воды всего на два дня. Воздух за ночь не шелохнулся. Ни ветра, ни инея, ни росы.

- Скоро рассвет, - сказал Белами и опустил лицо на руки, закрыв глаза. Зарево костра гипнотизировало, сон притуплял боль.

Когда на краю земли показалось солнце, они оставались на своих местах.

- Дейв.

Белами резко дернул головой, еще в полусне. Снова вернулась боль.

- Что?

- Утро.

Он открыл глаза и увидел солнечный диск. В сахарских сутках есть два момента - на рассвете и на закате, - когда можно на глаз определять расстояние: по низкому солнцу на краю горизонта. В такие моменты легко верится, что пустыня безгранична, что эти пески - сама вечность.

Между дюнами и заалевшим краем света, подобно темной каменной гряде, выделялись очертания людей и верблюдов. Скоро они зашевелились, меняя форму, разделяясь и вновь соединяясь. Тишину пустыни нарушили голоса, резкие, как первые птичьи трели в лесу.

На гребень дюны опять заполз Моран.

- Что-нибудь видно?

- Проснулись. До них две мили, если не больше.

По мере того как солнце освещало окрестности, темные фигуры краснели, за считанные минуты они окрасились в белое и бурое: бурнусы и туловища верблюдов, бросавшие темные подвижные тени на песок. Голоса стали громче, длинные шеи животных покачивались.

- Они грузятся, - сказал Таунс.

- Смотрите - один верблюд белый.

- Это для меня, - пошутил Кроу.

Очертания заколыхались, медленно удаляясь на север. Над караваном колебался уже нагретый воздух, смешанный с поднятой пылью.

Белами сложил биноклем ладони, пытаясь что-нибудь рассмотреть в движущемся облаке. Скоро караван превратился в смутное пятно на северо-восточном краю песков.

Прошло какое-то время, прежде чем смогли заговорить: ожидание, длившееся двенадцать часов, было наполнено, кроме страха за Харриса и Лумиса, надеждой на спасение.

Первым поднялся Таунс. С одежды посыпался песок.

- Я пойду. - Надо убедиться, что они взяли с собой ребят. Поднялись и остальные, намереваясь отправиться вместе с пилотом.