Полет «Феникса»

Он глянул на Альберта, забывшегося в глубоком сне. На измятом обожжённом лице клювом торчал костистый нос. Бедный Альберт — сегодня он чуть не надорвал себе сердце, пытаясь объяснить обезьянке, что воды больше не будет.

Уотсона разбудил кошмар: ему приснились бурые с золотыми головами змеи, которые превращались в ремни портупеи. Должно быть, на какое-то мгновение у него оборвалось дыхание — оттого и проснулся. Работавшие, как кузнечные меха, лёгкие шумно вдыхали сухой жаркий воздух. Из разбитого носа опять сочилась кровь, к нему было больно прикоснуться.

Со вчерашнего дня его начали мучить сомнения, что не все будет устлано розами, даже если он и выберется отсюда.

— Итак, было два случая, когда капитан Харрис покидал базу без вас?

— Да, сэр.

— В первый раз вам пришлось остаться, потому что вы растянули лодыжку. Во второй раз, утверждаете вы, капитан Харрис приказал вам остаться на базе для охраны гражданских лиц на случай, если ему не удастся возвратиться после своей миссии?

— Да, сэр.

— Почему же тогда в первом случае он не приказал вам остаться на базе, чтобы охранять гражданских лиц? Чтобы выяснить истинные обстоятельства смерти офицера, мы вынуждены спросить вас, почему он не отдал вам приказа оставаться на базе в обоих случаях? Далее, все гражданские лица были мужчины, привычные к условиям пустыни, среди них не было ни женщин, ни детей. Таким образом, мы сомневаемся в факте — как он изложен в ваших показаниях, — что капитан Харрис приказывал вам оставаться на базе. Не могли бы вы разъяснить этот пункт, сержант?

— Я не должен был подвергать сомнению отданные мне приказания, не так ли?

— Но разве вы не спрашивали самого себя, мысленно, почему капитан Харрис приказал вам следовать за ним в первый раз, а во втором случае дал команду оставаться на месте?

— Не могу точно ответить, сэр. Не помню.

Для них это будет не ответ. Ему припомнились и другие несообразности. Тут они на него и насядут. К тому же они узнают имена всех других, особенно Таунса. История попадёт в газеты, что-то вроде: «Как нам удалось выжить в пустыне». Они порасспросят Таунса — с какой стати ему его выручать? Уже сейчас расквасил нос.

Да, впереди вряд ли ждут розы.

Вечером произошло то, чего уже три дня опасался Моран, с того самого момента, как вновь забрезжила надежда.

Перед закатом остановился генератор. Из кабины вышел вспотевший Тилни. Его пошатывало, но он справился со слабостью и доложил об этом Стрингеру. Включили рабочий фонарь. Луна ещё не взошла, и от бесконечной пустынной ночи их отделяло лишь небольшое пятно света. Сегодня острее, чем обычно, давила пустыня, её размеры и молчание. Стрингер обещал, что к воскресенью самолёт будет готов, а завтра пятница. Уже в эту ночь они намерены оборудовать места для команды — последняя большая работа перед тем, как Стрингер проверит все узлы, и даст добро. Конечно, питьевой бак теперь сухой, и вряд ли можно рассчитывать на росу, но в испарителе уже много часов булькает охлаждающая жидкость, потихоньку наполняя бутылку. Процесс шёл медленно, слишком медленно. Имей они даже тысячи галлонов жидкости, все равно умерли бы от жажды, а смесь все продолжала бы кипеть, но то, что вода производилась непрерывно, было для них психологическим оружием против отчаяния.

Теперь они приходили в отчаяние другого рода — отчаяние, проистекавшее от опасений, что «Феникс» не взлетит, а если и взлетит, то все равно разобьётся. Теперь когда они подходили к цели, она мало-помалу обретала очертания миража. И только один из них ничего не страшился.

— Я уже объяснил мистеру Морану, чем мы занимаемся сегодня. Проблем пока нет, но если вам все же что-то неясно, спрашивайте у него.

Конструктор окинул их холодным взглядом, и Морану припомнилось время, когда Стрингер вовсе ни с кем не разговаривал, переложив эту обязанность на него.

— Готова бутылка. Сделаем по глотку. Вы не против, Стрингер? — спросил Моран.

Возражений не последовало. Таунс предельно аккуратно разлил воду. Каждому досталось по нескольку глотков, и они держали их во рту, стараясь насытить хотя бы пересохший язык.

Минутой позже Таунс обратился к Стрингеру:

— Мотор проверим сегодня?

Таунс спрашивал его об этом ещё днём, но Стрингер в тот момент не удостоил его ответом. Промолчал он и сейчас. Таунс отнёс в салон свою бутылку и вернулся на освещённую фонарём площадку.

— Пора испытать мотор. — Пилот почти вплотную приблизился к Стрингеру, вынуждая того отвечать.

— Полагаю, это вы можете оставить на моё усмотрение, мистер Таунс.

Моран в это время обрубал заклёпки, чтобы извлечь из правой гондолы лонжероны, которые пойдут на устройство пассажирских гнёзд. Он видел, что Таунс со Стрингером разговаривают, но слов слышать не мог, так как стучал молотком по зубилу.

Таунс говорил медленно, едва сдерживаясь:

— Я не забываю, Стрингер, — конструктор вы. Но вести эту штуку придётся мне.

Что-то про себя бормотал Кроу, занятый сверлением отверстий в фюзеляже. Подошёл Тилни с горстью болтов, которые он добыл из старых сидений.

— Шайбы нужно ставить, мистер Стрингер?