Полет длиною в жизнь

Кейт понимала, что Джо просит, нет — умоляет оставить его в покое, и от этого ей было очень больно. Он не понимал, насколько одинокой она чувствует себя в последние месяцы. Одинокой, брошенной, нелюбимой… Кейт словно вернулась на несколько лет назад, когда они с Джо только начинали жить вместе в Нью-Джерси, только теперь ей было еще больнее. Тогда Кейт могла на что-то надеяться, теперь же ей было совершенно ясно, что спорить с ним, убеждать, уговаривать бесполезно. Джо не согласится ни на какой компромисс. Один из них должен был уступить, принести себя в жертву другому, и Джо считал само собой разумеющимся, что этим человеком будет Кейт. Она и сама это понимала, и все же смириться с этим ей было трудно. Одна мысль о том, что если она даст ему полную свободу, Джо неминуемо отдалится еще больше, буквально убивала ее. Кейт чувствовала, что находится в опасной близости к тому пределу, за которым начинается самая настоящая паника. «Неужели наступит день, когда я останусь совершенно одна? — в ужасе думала она. — Неужели все кончится, и кончится так скоро? Неужели пройдет еще немного времени, и наша любовь умрет навсегда?..»

А именно к этому все и шло. В декабре Джо снова уехал в Гонконг, чтобы в очередной раз встретиться там с местной финансовой элитой, от которой он добивался поддержки своих начинаний. На обратном пути он планировал побывать в Неваде, где на аэродроме разбился еще один самолет. Погибли пилот и штурман, и Джо считал себя виноватым в их смерти. У него были основания подозревать, что дефект, приведший к катастрофе, был заложен в конструкции самолета еще на стадии проектирования. Джо отлично знал и понимал, что на все это потребуется масса времени, и все же поклялся Кейт, что Рождество он проведет с ней и с детьми.

И она ему поверила — ей просто ничего другого не оставалась. Поверила и обрадовалась, что увидит его хотя бы в праздники.

Телефонный звонок раздался утром накануне Рождества, когда Кейт с Кларком Александром украшали елку блестящим «дождем» и гирляндами. Мальчуган то и дело вскрикивал от восторга, Кейт тоже пребывала в отличном настроении и мурлыкала себе под нос какую-то популярную песенку. После завтрака она позвонила секретарше Джо Хейзл, и та сказала, что все они тоже ожидают его возвращения сегодня. Но когда она сняла трубку, то услышала голос Джо, и у нее оборвалось сердце. Он явно звонил откуда-то издалека: на линии бушевали сильные помехи, раздавался какой-то треск и шипение. Судя по всему, Джо приходилось кричать в трубку, и все равно она почти ничего не слышала.

— Что?.. Что ты говоришь — я не слышу! Где ты?! — Кейт тоже старалась говорить отчетливо и громко, чтобы он понял.

— …Застрял… Токио, — послышалось в ответ.

— Как — в Токио?.. Почему?! Ты же был в Гонконге!

— Опоздал на рейс, на пересадку. — В трубке по-прежнему трещало и хрюкало, но теперь Кейт слышала его чуточку яснее. — …Переговоры. Задержался… очень трудно… Нужно будет снова лететь… после праздников. Очень сложное положение с азиатскими линиями…

Кейт с трудом сдерживала слезы. Она знала, что должна что-то сказать, но не могла, и пауза затягивалась.

— Мне очень жаль, дорогая, но ничего не поделаешь. Я вернусь через пару дней… Кейт! Ты меня слышишь?!

— Да, я тебя слышу, — ответила она, вытирая глаза и стараясь скрыть свое разочарование. — Что ж, до встречи.

Спорить с ним все равно не имело смысла, она ничего бы не изменила, только напугала Джо еще больше. Ей вообще не хотелось ни спорить с ним, ни что-то доказывать — Кейт хотела только одного: быть ему хорошей женой, что бы это ни означало.

— …Счастливого Рождества… Поцелуй за меня детей, — донеслось до нее, и Кейт машинально кивнула.

— Я люблю тебя! — крикнула она в трубку, надеясь, что он сумеет расслышать ее сквозь вой и треск помех. — Счастливого Рождества, Джо!..

Но он уже отключился. Что-то разъединилось на линии, и они перестали слышать друг друга. Это показалось Кейт таким несправедливым и жестоким, что она упала в кресло и, не обращая внимания на стоявшего тут же Кларки, бурно разрыдалась.

— Не плачь, мама!

Мальчик вскарабкался к ней на колени, обнял ручонками за шею, и Кейт крепко прижала его к себе. Она не сердилась на Джо, просто разочарование, которое она испытывала, было слишком горьким. Джо, скорее всего, действительно был ни в чем не виноват, и Кейт понимала это, но успокоиться не могла, и слезы все текли и текли по ее щекам. Что ж, такая, видно, у нее судьба… Кейт заставила себя припомнить страшный декабрь сорок третьего года, когда она узнала, что самолет Джо сбит. Тогда ей тоже было плохо. Даже хуже, чем теперь, — ведь она думала, что он погиб и никогда не вернется. Сейчас она знала, что Джо жив, и это служило ей пусть слабым, но все-таки утешением.

Рождество без Джо прошло как-то тихо, хотя нельзя было сказать, чтобы праздник не удался совсем. В сочельник они ели мороженое со свежими персиками, которые по просьбе Джо один его товарищ привез из Калифорнии, а на следующий день, сразу после завтрака, Кейт и дети открыли свои подарки.