Полет черного орла

— Я же тебе говорю: я ничего не понимаю. Но можешь поверить: на нем не осталось ни единой отметины, словно он в жизни ни разу ничем не поранился. То же самое и с Дженн. Шрамы, которые были на ней после избиений Ичерном, исчезли. Что бы ни сделал с ними Ключ, вреда им он не причинил.

— По крайней мере пока, — пробормотала Марта, потом виновато посмотрела на мужчин. — Не хочу казаться бесчувственной, но ведь с самого первого дня, когда Дженн появилась здесь, многие — и Генри, и Уилф — гадали, какую пользу она может принести Анклаву, если только получит возможность. Едва Ключ был создан, колдуны стали пытаться понять его, научиться использовать в полной мере — в надежде, что, как обещает легенда, найдется Калике и мы освободимся из темницы, в которой живем. Разве вам не любопытно, что скажет Дженн, когда наконец придет в себя?

Арли поднялся и аккуратно придвинул свой стул к столу:

— На самом деле я очень хорошо представляю себе, что она скажет, — и никакого отношения к Каликсу ее слова иметь не будут. Я возвращаюсь к Дженн. Увидимся позднее.

Роберт перемещался в теплых слоях чего-то; каждое движение вызывало боль, но по мере того, как он приближался к поверхности, боль отступала. Роберт открыл глаза, но темнота была такой абсолютной, что разглядеть он ничего не смог.

Неужели он все еще порабощен Ключом? Нет, его тело ощущалось как его собственное, теплое, живое. Он лежал на удобной постели. Никакой опасности не было. Теперь не было.

Он опоздал. Ключ завладел Дженн, теперь она принадлежит ему телом и душой. Возврата к прошлому не будет. Бесполезно питать надежды… Она совершила то, что велела ей судьба.

Дженн и была Ключом. Так это было с самого начала, только никто ничего не понимал. Дженн, Союзница, стояла в центре всего, ее дорога не зависела от любых ее поступков, — достаточно было самого ее существования. Ей принадлежало право выбора — и теперь она свой выбор сделала, хотя совершенно не предвидела последствия.

Отступление — ни для одного из них — невозможно.

Темнота была слишком непроглядной, тишина — слишком абсолютной. Что с ним сделал Ключ? Лишил его колдовского зрения? Нет, не может быть…

— Кто здесь?

— Я, — тихо проговорил Финлей откуда-то с другого конца комнаты. — Как ты себя чувствуешь?

Роберт осторожно потянулся и почувствовал, как ко всем членам прихлынула несущая энергию кровь.

— Прекрасно — лучше, чем ожидал.

— Это хорошо.

— Как Дженн?

— За ней присматривает Арли. Он говорит, что с ней все будет в порядке, как только она отдохнет. — Голос Финлея по-прежнему доносился из темноты. — Я заметил колдовским зрением, что ты просыпаешься. Твоя аура проступала постепенно; однако стоило тебе открыть глаза, как ты сразу окружил себя щитом, как делаешь всегда, — и ты исчез. Я самый сильный искатель Анклава — даже более сильный, чем ты, — но хотя я нахожусь от тебя всего в нескольких шагах, ты остаешься для меня невидимым. Впрочем, как всегда. Неужели ты никогда не позволишь мне находить тебя колдовским зрением, Роберт?

Роберт осторожно приподнялся на постели. Почему Финлей сидит здесь, не зажигая света?

— Зачем ты сюда явился? Войско уже выступило в поход?

— Да. Я пришел, чтобы сказать вам…

В конце концов, это просто смешно! Роберт нащупал свечу на столике и одним взмахом руки зажег ее. — Кровь Сериилета! Финлей, что с тобой случилось?

Его брат скорчился в кресле в углу. Огромный синяк расплылся по его лицу, левый глаз заплыл, левая рука была на перевязи.

— А что тебе сказал Ключ?

Роберт нахмурился. Спустив ноги на пол, он принялся натягивать штаны и рубашку, все еще не сводя глаз с Финлея.

— Ну так что? — Голос Финлея превратился в шепот. — Ты мне не скажешь? Надеюсь по крайней мере, что мои усилия не пропали даром.

— Уж не хочешь ли ты сказать…

— Я пытался тебя остановить, — Финлей поднял голову, его глаза сверкнули. — Когда ты ворвался в пещеру, я схватил тебя за руку, поскольку знал, что ты собираешься сделать. Я боялся, что ты пострадаешь, что Ключ может убить тебя за подобную дерзость. Вот я и попытался тебя остановить, — Финлей помолчал, — а ты меня оттолкнул.

— Но я же… — Роберт помнил, что совсем не применял силу для того, чтобы высвободиться. Как мог он так изувечить Финлея? Должно быть, братец шутит!

— Ты мне не веришь, да? — Голос Финлея переменился, теперь он звучал резко. — Разве мог ты так обойтись со своим младшим братом? Причинить ему физическую боль? Нет, такого не могло быть! Ведь именно так ты думаешь?

— Финлей, ты не понимаешь…

— Я очень хорошо все понимаю! — Финлей наклонился вперед в своем кресле. — Я лучше всех знаю, как безжалостно ты день за днем, год за годом гонишь себя вперед. И ты гонишь вперед и всех нас, тянешь за собой, хотим мы того или нет. Так что не понимаешь ты, а не я! — С этими словами Финлей поднялся, тяжело дыша; чтобы сохранить равновесие, ему пришлось схватиться за спинку кресла. — Я знаю, как сильно ты любишь Дженн, Роберт, но ты настолько одержим пророчеством, что для тебя ничто больше не имеет значения!