Полемика против евреев

Пусть русская держава варварская, весьма варварская и злодейская, кто в этом сомневается? Но, мне кажется, я сказал достаточно, чтобы доказать - и совершенно свежие факты показали это с гораздо более убедительным красноречием, чем мое, - что в области злодейства и варварства правительства Берлина и Версаля по крайней мере сравнялись, если не превзошли правительство Санкт-Петербурга, и что в нравах любой политической державы быть злодейской и варварской; с той единственной разницей, что слабые правительства делают это с лицемерием, тогда как сильные, такие как в Берлине и Санкт-Петербурге - с цинизмом.

Гражданин К. Маркс, с другой стороны, слишком хорошо знает европейскую статистику, чтобы преувеличивать, подобно обычным публицистам, материальную мощь России. Эта мощь, которая может развернуться в огромную, огромна, это правда, для обороны; но она пока практически ничтожна для наступления. Ей недостает трех существенных элементов силы: богатства, хорошей организации и науки. Сегодня, более чем когда-либо, богатство, обилие капиталов и денег является нервом войны; а Россия чрезмерно бедна. Ее сельское хозяйство, промышленность и торговля, по сравнению с западными, находятся еще в детском возрасте, а подавляющее всесилие государства мешает их развитию. Россия буквально разорена содержанием огромной армии и бюрократии.

Организация и той, и другой является все еще крайне порочной. Честность проявляется лишь как редкое исключение; воровство, незаконные доходы стали, так сказать, законными в силу повсеместного распространения. Контроль почти нулевой или мнимый, поскольку, как говорит русская пословица, рука руку моет. Как следствие, масса прекрасных вещей, существующих на бумаге, никогда не реализуется в действительности. Наконец, знания наших гражданских и военных чиновников нельзя сравнить со знаниями генералов, офицеров и администраторов Германии.

При всем этом русская армия огромна, гораздо более многочисленна и лучше организована, имеет лучшее командование и вооружение в данный момент, чем когда-либо прежде. Она не так сильна, как оценивают ее иностранные и, особенно, русские статистики, но, тем не менее, она представляет собой весьма достойную силу, неспособную предпринять наступательную войну против Германии, но способную нанести ей очень серьезный ущерб, когда она найдет какого-нибудь мощного союзника в Европе, Францию, например. Она могла бы стать еще более внушительной, если бы возбуждая национальные или расовые чувства, она подняла панславистский флаг - как это сделала в последнее время Пруссия, подняв пангерманский флаг против Франции и провозгласив единство немецкой империи в Версале. Тогда, Россия нашла бы союзников, целые народы друзей и братьев в самом сердце этой империи.

Именно в этом состоит героическое средство, к которому русская империя несомненно прибегнет в более или менее отдаленном будущем. До настоящего же времени по крайней мере, она предпочитала более привычный и менее опасный путь союзов, и большей частью своего расширения на запад она обязана в гораздо большей степени своей весьма ловкой дипломатии, чем силе своего оружия. Лишенная интересов в большинстве внутренних вопросов, терзающих и разделяющих Западную Европу, и имея в этом смысле, как Ахиллес, лишь одну слабую точку: социальную революцию - но, главным образом, крестьянскую, в гораздо большей степени, чем революцию городских и фабричных рабочих, которые в России образуют лишь каплю воды в народном океане - русская дипломатия вмешивается во все проблемы Запада и никогда не упускает случая половить рыбку в мутной воде, естественно, всегда принимая сторону зла против добра, реакции против революции.

Это то, что ей с такой горечью ставят в вину патриоты Германии. Они ошибаются; действуя таким образом, Россия, во-первых, повинуется своей особой природе деспотической и военизированной империи, но, во-вторых, потребностям, присущим государству, причем любому государству, будь то монархическому или республиканскому. По какому праву немцы требуют от русского правительства добродетелей, которые никогда не были свойственны их собственным правительствам? Кабинеты Берлина и Вены, приняли ли они когда-нибудь сторону революции против реакции в Европе? И не видели ли мы в 1852 году, как либеральная Англия, представленная не только своим правительством, но и большей частью дворянства и буржуазии, с радостью приветствовала восшествие Наполеона III на императорский трон Франции? Наконец, великая республика Соединенных Штатов Америки, не связана ли она сегодня тесным союзом с обеими великими деспотическими державами Европы, Россией и Германией?

Зачем же тогда требовать от правительства, называемого варварским, добродетелей, которые никогда не были свойственны самым цивилизованным правительствам? В этом состоит справедливость по-немецки?