Поле мечей

Помпей казался заинтересованным, а Красс погрузился в глубокие размышления. Идея полного контроля над сферой торговли казалась ему поистине вдохновляющей — он куда лучше Юлия знал, чего сможет достичь, обладая подобной властью. Конкуренты будут сметены одним мановением руки, их дома и рабы пойдут с молотка. За короткое время он смог бы втрое увеличить свои земли и создать огромный торговый флот — самый большой в мире. Смог бы презреть грозные штормы и смело отправлять корабли в чудесные страны — Египет и Индию — и даже в те земли, которым еще и не придумали названия. Впрочем, лицо консула оставалось совершенно бесстрастным. Больше того, он даже постарался слегка нахмуриться, чтобы молодой человек продолжил перечислять предложения и уговаривать. Но мысли консула в это время уже обратились к плану будущего флота.

— А как насчет твоих собственных условий, Юлий? — не терпеливо уточнил Помпей.

— Мне необходимы шесть месяцев совместной с вами работы в сенате. Обещания жителям Рима не пусты. Необходимо выработать новые законы и уложения. Некоторые из них могут покоробить традиционно настроенных сенаторов, а потому мне необходимы ваши голоса, чтобы преодолеть возражения. Народ выбрал меня, так надо постараться, чтобы ни Бибул, ни беззубые старцы не мешали работать.

— Что-то не вижу, какие привилегии в данных условиях ожидают именно меня, — заметил Помпей.

Юлий удивленно поднял брови.

— Если не считать блага Рима, разумеется.

Помпей покраснел, и Цезарь улыбнулся, пытаясь смягчить колкость. Ведь одним неловким шагом можно было испортить все достигнутое.

— Твои собственные желания, друг мой, достаточно просты, — продолжил он. — Тебе необходима полная и абсолютная власть — власть диктатора. Впрочем, подобное название может и не понравиться. Мы с Крассом обязуемся поддерживать любое твое выступление в сенате. Любое. Таким образом, втроем мы сможем надежно держать сенаторов в своих руках.

— Это немало, — спокойно согласился Помпей. Предложение Юлия полностью подрывало идею существования двух консулов как противовеса, однако политик не отважился упомянуть об этом.

Цезарь кивнул.

— Если бы я считал тебя мелким человеком, то не стал бы предлагать подобное. В прошлом между нами возникали разногласия, но мне никогда не приходило в голову ставить под сомнение твою любовь к Риму. А разве кто-нибудь знает консула Помпея лучше меня? Вспомни, что мы вместе уничтожили Катона. Твоя деятельность принесет родному городу лишь благо.

Возможно, лесть оказалась слишком откровенной, хотя Юлий с удивлением понял, что и сам почти верит собственным словам. Помпей проявил себя надежным лидером и наверняка будет защищать интересы Рима убежденно и самоотверженно, даже если никогда не сумеет их расширить.

— Я тебе не доверяю, Цезарь, — сурово парировал Помпей. — Все эти обещания могут пойти прахом, если связь между нами не станет крепче. — Он негромко откашлялся. — Мне нужно подтверждение твоей доброй воли. Доказательство поддержки, которое окажется погуще воздуха.

— Тогда скажи, что именно может послужить таким доказательством, — пожал плечами Цезарь.

— Сколько лет твоей дочери? — спросил Помпей. Он был совершенно серьезен, и Юлий тотчас понял, что именно имеет в виду консул.

— В этом году исполнилось десять, Помпей. Девочка слишком мала для тебя.

— Ей не всегда будет десять. Так вот, свяжи со мной свою кровь, и я приму твои обещания. Моя жена в могиле уже больше трех лет, а мужчине негоже оставаться в одиночестве. Как только дочке исполнится четырнадцать, пришли ее ко мне, и я тут же стану твоим зятем.

Цезарь устало потер глаза. Как много зависит от соглашения с этими старыми волками! Если бы дочь была одним из его легионеров, он отдал бы ее в жертву без малейшего сомнения!

— В шестнадцать, — наконец медленно, тяжело произнес он. — Она стает твоей невестой в шестнадцать лет.

Помпей просиял, вытянул руку для дружеского пожатия и кивнул. Юлий с холодным сердцем сжал ладонь союзника. Теперь оба консула принадлежат ему, осталось уладить лишь кое-какие мелкие детали. Однако мысль о Крассе все-таки беспокоила. В тишине курии Цезарь прислушивался к шагам легионеров Помпея, которые доносились с площади, и эти шаги подсказали решение проблемы.

— Легион в придачу, Красс, — быстро произнес он. — Новый орел на Марсовом поле, вознесшийся в твою честь. Мои лучшие офицеры в течение полугода будут обучать и тренировать солдат. Наберем их в провинции — десять тысяч простых парней, которые в ином случае не получили бы возможности сражаться за Рим. Они будут принадлежать лично тебе, Красс, и, должен признаться, нет на свете большей радости, чем создать из этих ребят новый легион. Я все сделаю сам, а ты лишь наденешь плюмаж военачальника.