ПОЛЕ БРАНИ

Стрельцы-охранители, было, к Илюше кинулись, как увидели, что тот к князю идёт. Увидал Владимир сего отрока юного, и махнул им рукой, мол, подходит пускай. Никто ж кроме него словно и не заметил появление сего молодца, дружина песнь затянула казацкую, бояре меж собой всё шепталися. Лишь в газах Садко, Илья прочёл узнавание, а Левонтий освятил себя крестным знаменьем. Встал Владимир князь, и гостям кивнул, чтоб замолкли те, и промолвил Илье тихим голосом:

– Кто таков ты есть, добрый молодец? С чем пришёл сюда? По делам каким?

– Здравствуй буде ты, княже киевский! Отрок я простой, Илья Муромец…

– Ну, коль к нам пришёл, так садись за стол, будем праздновать.

– А скажи мне, князь, о чём радость вся, когда прочие всюду слёзы льют?

Не стерпел сей дерзости, воевода один, он на ноги вскочил и вскричал Илье:

– Ты почто, глупец, дерзить князю удумал?!

– Не серчай на него ты, Добрынюшка, – молвил ласково князь. – Коль не знаешь ты, Илья Муромец, в день святой сей мы победу празднуем над Литовóю подлою. Воротился только Добрыня с победой назад…

Посмотрел на воеводу Илья и сказал ему:

– Коли так, Добрыня Никитич, шлёт тебе своё благословение и Микула Силянинович…

– Микула? Ты откудова знаешь его? – Воевода спросил.

– Пока земли зорил ты литовские, Микула за курцовцев насмерть стоял супротив войска ордынского. Пока мёдом хмельным глотки здесь заливаете, передают там по рукам тризны брáтину…

Замолчал Илья, глядя в очи Добрынюшки, видя слёзы в них. Закричал же князь боярам своим:

– Вы почто, собаки презренные, не сказали мне о набеге татаровом?!

– Не серчай на нас ты, князь-батюшка, не хотели мы омрачать твою победу славную…

Ох, кричал же князь на боярых мужей, а они в ответ лишь попрятались.

– Расскажи, Илья, как всё было там. Христом-богом клянусь, что не ведал я о случившемся…

И поведал тогда обо всём Илья Муромец.

– А не брешишь ли ты о ратных делах своих? – воспрошал Илью богатырь по правую руку Добрынюшки.

– Ты поверь, Алёша, мне на слово. – Слово взял вдруг Лука Толстоременников. – Этот отрок на вид и не витязь совсем, да в одиночку одолел шайку Соловья он разбойничью. Не будь с нами его, не вернуться живёхоньким мне с того полюшка…

– Истинно молвишь, Лука, бог не даст соврать, – подал голос Колыбанов Самсон Самойлович. – Мне Христос нашептал – Илья нашего поля ягодка!

Вдруг из-за стола боярского поднялся Степанов Дюк, и голосом под стать телесам своим необъятным промолвил он:

– Верю ему, я князь-батюшка. И не такими богатырями славными земля наша полниться!

– Коли так, то о тебе мы наслышаны, славный молодец. – Подошёл к нему Владимир князь, заключил Илью в свои объятия. – Стань же братом мне, храбрый Муромец, на защиту стань духа русского.

И Добрыня Никитич подошёл к Илье:

– Богатырская наша рать с тобой обратит в бега врага лютого. Окажи же милость нам, прими предложение княжее.

Обратились все взоры на Илью Муромца, витязи видят в нём собрата равного, только очи Алёши в сомнении; бояре смотрят да слова им молвить не велено; патриарх перешёптывается в сторонке с попами прочими, недоверьем ощерившись; Садко же смотрит на ему хорошо знакомого отрока и кивает с искренней радостью ли? Замыслил чего не иначе, Илюше подумалось, что ещё ждать от собаки, что торгует невольными. Выведу тебя я на воду чистую, не уйти тебе от суда справедливого…

Дал согласие Илья Муромец, ликовали всею дружной ватагою. Пировать, однако же бросили. Повелел Владимир в тотчас же в путь дорогу собраться всем – сам возглавить решил он поход орды супроти́в. Облобызался с женой своею Апраксией, получил от Левонтия благословение, и повёл дружину прочь из стольного города Киева, возвещая народу доброму:

– Иду на Вы я во славу русичей!..

Лишь Илья бросил взгляд на людей, рать провожающих, выискивая средь них Садко бородёнку холённую. Нет веры в нём змее подколодной сей, но не пришёл видать расквитаться с ним пока час…

7

Шла дружина князя Владимира туда, где вновь заполыхали пожарища, и страдал народ под пятою ордынскою. Изгнали они силу тёмную сначала с застав близ стольного Киева – из Курцовца, Ореховца и Крестьяновца. Да занемог вдруг князь в переходе последующем. Порешили Владимира вернуть в Киев, стольный град, под опеку княжеских лекарей, но наказ он дал, вперёд дружине идти, и с победой лишь возвратиться на Родину. И вернулся князь в родную сторонушку лишь племянником Вольгой Святославичем и Турай Батыром, иноземцем из-за Камня когда-то пришедшим, сопровождаемый.

Рать витязей во главе с Добрыней Никитичем отправилось дальше в странствие. Путь их лежал до ставки самого хана Воронко, ордынского ставленника на реке Сорочинке. Прознали про то силы татарские, стали ждать дружину с засадою у реки Сафаст, сам же Воронко ринулся в становище своё ждать подкрепления. Стали витязи в ночь совет держать, думы думают, как врага числом превосходного одолеть в бою. Слово взял Алёша молодец, сын патриарха Левонтия:

– Бился я уже в сих краях не раз, здесь был мной разбит Тугоркан злодей, кличут коего все Тугариным. И в тот раз числом меньшим мы бились с тьмой тьмущею…