Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Понимая, что Франция останется ключевой фигурой в определении положения Западной Германии в послевоенной Европе, КИ всеми силами добывал информацию о взглядах лидеров Франции на Германию. В середине июня источник КИ изложил свой разговор с Жаном Моннэ, Генеральным комиссаром французского плана, в котором Моннэ сказал, что «надо винить американскую «атомную дипломатию» за ухудшение положения в Германии», однако еще не слишком поздно «возвратиться к четырехстороннему контролю над Германией». Моннэ продолжал: «Если нельзя договориться с русскими, Франции необходимо принять предложение Аденауэра о франко-германском экономическом союзе, несмотря на всю его рискованность». Моннэ подчеркнул, что «безопасность Франции ни в коей мере не обеспечена Атлантическим пактом, потому что у американцев [в Европе] всего две дивизии. Что до американского вооружения, то Франция примет его, но тихо, и не только из-за того, что СССР испугается, но поднимать шум означало бы играть на руку французским коммунистам»[202].

Приведенное высказывание Моннэ о том, что у американцев всего две дивизии в Европе, было не совсем точным, однако оно отражало неблагоприятное соотношение сил укреплявшегося союза НАТО и Советов. В 1949—1950 годах «Советский Союз был представлен в Восточной Европе примерно тридцатью дивизиями. У американцев были три с половиной дивизии, у англичан — две с половиной, рассеянные по Германии для выполнения оккупационных и полицейских обязанностей. Французские вооруженные силы составляли менее полудюжины плохо вооруженных дивизий. Страны Бенилюкса [Бельгия, Нидерланды и Люксембург] могли, наверно, собрать еще столько же»[203]. Казалось невероятным, чтобы западные страны, даже получив вновь выделенные фонды конгресса США, могли изменить соотношение сил в свою пользу. Единственно возможным способом противостоять военной машине СССР было перевооружить Западную Германию. Однако когда начальники штабов заявили 5 мая 1950 года, что «соответствующее и быстрое вооружение Германии имеет чрезвычайно важное значение для защиты Западной Европы против СССР», не было заметно спешки поддержать эту позицию в самом правительстве США[204].

СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ ВТОРГАЕТСЯ В ЮЖНУЮ КОРЕЮ

Вторжение Народной армии Северной Кореи в Южную Корею 25 июня 1950 года привело в шок политиков и военных по обе стороны Атлантического океана. После 1950 года было много споров о причинах корейской войны и почему так гневно реагировали США, после того как они (США) заявили, что Корея находится вне границ их обороны. Историки последнего времени, изучив действия Советов, приведшие к нападению, сделали вывод, что Ким-Ир-Сен был подстрекателем. Очевидно, Ким уговорил Сталина оказать ему необходимую поддержку для вторжения на юг после того, как Сталин убедился, зная заявления американских деятелей, «что Соединенные Штаты не вмешаются». Со своей стороны, Сталин, наверняка, был под влиянием того, что Мао поддержал предложение Кима[205]. Но даже если вторжение было совершено по инициативе Ким-Ир-Сена или из-за пассивности Сталина, его бы не было без санкции СССР, принимая во внимание множество связанных с этим тяжелейших проблем тылового обеспечения[206]. Влияние этого нападения на Соединенные Штаты и их европейских союзников повлекло далеко идущие последствия в отношении Германии, и в конечном счете привело к американской политике «холодной войны» в Европе.

Даже Дин Ачесон, автор речи 12 января 1950 года, в которой сказал, что Южная Корея находится вне оборонительных границ США, заявил, что нападение Северной Кореи стало «откровенным, ни с чем не сравнимым вызовом нашей международно признанной позиции как защитников Южной Кореи»[207]. Реакция Европы на нападение была еще более резкой[208]. Ни один ответственный политик западного альянса не ожидал, что Советы будут угрожать послевоенному устройству военной конфронтацией. Вызов, сделанный в Южной Корее местными войсками, обученными и вооруженными Советской армией, предполагал нечто подобное и в Германии — хотя, как указывал Эйзенхауэр, «использование восточногерманских войск по корейской модели будет означать почти открытое объявление войны... Это потому, что... [советские] войска сейчас оккупировали Восточную Германию и реально контролируют эту территорию»[209].